watermelon83 (![[personal profile]](https://www.dreamwidth.org/img/silk/identity/user.png)
watermelon83) wrote2021-07-20 09:25 am
watermelon83) wrote2021-07-20 09:25 am
Entry tags:
Карта
- карта гражданской войны на территории бывшей Российской империи, 1919 год.
Победная весна.
Несколькими годами ранее я уже выкладывал эту карту, но в менее хорошем разрешении. А эта - в более (хорошем). Так отчего бы и не повторить, если можем? Тем более, что в данном случае речь идет не о хвастливом и невежественном кличе глупых людей, а о вещи сугубо практической и уже завершенной. Могли - повторили, вот она карта и никаких сомнений. Итак, с этим вопросом покончено и можно обратиться к содержанию белогвардейской агитки.
Оно очевидно - со всех сторон спешат к русской столице белые полки, сочувствующие им "националы" и союзники России по Антанте. Да-да, союзники - ведь Мировая война еще не кончена, а только лишь остановлена ноябрьским перемирием, а... И тут не возникает никакого "б", поскольку последнее международно признанное правительство России пало в ноябре 1917, а заключивших сепаратный мир с Центральными державами красных и выступающих за продолжение войны с немцами белых в Антанте официально держат на одном счету, не признавая за ними власти над бывшей империей. Де-юре только Сербия вступила в нормальные дипломатические отношения с правительством Колчака, а так: добро пожаловать на Принцевы острова, вы же русские люди - договоритесь между собой!
Тем не менее, выбирая между двумя де-факто, страны Антанты все же склонялись к белым правительствам, поскольку красное грозило им страшными карами, мировой революцией и вообще - пахло кровью. Однако "склоняться" и быть настоящими союзниками, с определенными обязательствами - это немного разные вещи, отличающиеся между собой в той же степени, что антантовская материальная и военная поддержка царских армий в 1914 - 1917 гг. - и белых войск в 1918 - 1919 гг. Манипуляции левых историков прошлого и настоящего, вопящих о миллионных ратях интервентов и ими же вооруженных до зубов солдатах Деникина и Колчака, оставим в стороне: очевидно, что ни масштабы интервенции, ни размеры материальной "помощи" (фактически - торговли) бывших союзников белым правительствам не могли переломить целого ряда факторов, обусловивших конечную победу красных.
Но причины поражения белых это отдельная и большая тема, к которой мы еще вернемся, а в качестве бонуса к карте под катом вы найдете несколько статей одного журналиста, писавшего в тот момент, когда "весна победы" сменилась "осенью отчаяния".
М.Булгаков, газета "Грозный", 13 ноября 1919 г. -
"Грядущие перспективы"
Теперь, когда наша несчастная родина находится на самом дне ямы позора и бедствия, в которую ее загнала «великая социальная революция», у многих из нас все чаще и чаще начинает являться одна и та же мысль.
Эта мысль настойчивая.
Она – темная, мрачная, встает в сознании и властно требует ответа.
Она проста: а что же будет с нами дальше?
Появление ее естественно.
Мы проанализировали свое недавнее прошлое. О, мы очень хорошо изучили почти каждый момент за последние два года. Многие же не только изучили, но и прокляли.
Настоящее перед нашими глазами. Оно таково, что глаза эти хочется закрыть.
Не видеть!
Остается будущее. Загадочное, неизвестное будущее.
В самом деле: что же будет с нами?..
Недавно мне пришлось просмотреть несколько экземпляров английского иллюстрированного журнала.
Я долго, как зачарованный, глядел на чудно исполненные снимки.
И долго, долго думал потом…
Да, картина ясна!
Колоссальные машины на колоссальных заводах лихорадочно день за днем, пожирая каменный уголь, гремят, стучат, льют струи расплавленного металла, куют, чинят, строят…
Они куют могущество мира, сменив те машины, которые еще недавно, сея смерть и разрушая, ковали могущество победы.
На Западе кончилась великая война великих народов. Теперь они зализывают свои раны.
Конечно, они поправятся, очень скоро поправятся!
И всем, у кого, наконец, прояснился ум, всем, кто не верит жалкому бреду, что наша злостная болезнь перекинется на Запад и поразит его, станет ясен тот мощный подъем титанической работы мира, который вознесет западные страны на невиданную еще высоту мирного могущества.
А мы?
Мы опоздаем…
Мы так сильно опоздаем, что никто из современных пророков, пожалуй, не скажет, когда же, наконец, мы догоним их и догоним ли вообще?
Ибо мы наказаны.
Нам немыслимо сейчас созидать. Перед нами тяжкая задача – завоевать, отнять свою собственную землю.
Расплата началась.
Герои-добровольцы рвут из рук Троцкого пядь за пядью русскую землю.
И все, все – и они, бестрепетно совершающие свой долг, и те, кто жмется сейчас по тыловым городам юга, в горьком заблуждении полагающие, что дело спасения страны обойдется без них, все ждут страстно освобождения страны.
И ее освободят.
Ибо нет страны, которая не имела бы героев, и преступно думать, что родина умерла.
Но придется много драться, много пролить крови, потому что пока за зловещей фигурой Троцкого еще топчутся с оружием в руках одураченные им безумцы, жизни не будет, а будет смертная борьба.
Нужно драться.
И вот пока там, на Западе, будут стучать машины созидания, у нас от края и до края страны будут стучать пулеметы.
Безумство двух последних лет толкнуло нас на страшный путь, и нам нет остановки, нет передышки. Мы начали пить чашу наказания и выпьем ее до конца.
Там, на Западе, будут сверкать бесчисленные электрические огни, летчики будут сверлить покоренный воздух, там будут строить, исследовать, печатать, учиться…
А мы… Мы будем драться.
Ибо нет никакой силы, которая могла бы изменить это.
Мы будем завоевывать собственные столицы.
И мы завоюем их.
Англичане, помня, как мы покрывали поля кровавой росой, били Германию, оттаскивая ее от Парижа, дадут нам в долг еще шинелей и ботинок, чтобы мы могли скорее добраться до Москвы.
И мы доберемся.
Негодяи и безумцы будут изгнаны, рассеяны, уничтожены.
И война кончится.
Тогда страна окровавленная, разрушенная начнет вставать… Медленно, тяжело вставать.
Те, кто жалуется на «усталость», увы, разочаруются. Ибо им придется «устать» еще больше…
Нужно будет платить за прошлое неимоверным трудом, суровой бедностью жизни. Платить и в переносном, и в буквальном смысле слова.
Платить за безумство мартовских дней, за безумство дней октябрьских, за самостийных изменников, за развращение рабочих, за Брест, за безумное пользование станком для печатания денег… за все!
И мы выплатим.
И только тогда, когда будет уже очень поздно, мы вновь начнем кой-что созидать, чтобы стать полноправными, чтобы нас впустили опять в версальские залы.
Кто увидит эти светлые дни?
Мы?
О нет! Наши дети, быть может, а быть может, и внуки, ибо размах истории широк и десятилетия она так же легко «читает», как и отдельные годы.
И мы, представители неудачливого поколения, умирая еще в чине жалких банкротов, вынуждены будем сказать нашим детям:
– Платите, платите честно и вечно помните социальную революцию!
М.Булгаков, "Кавказская газета", 5 января 1920 г. -
"В кафе"
Кафе в тыловом городе.
Покрытый грязью пол. Туман от табачного дыма. Липкие грязные столики.
Несколько военных, несколько дам и очень много штатских.
На эстраде пианино, виолончель и скрипка играют что-то разухабистое.
Пробираюсь между столиками и усаживаюсь.
К столику подходит барышня в белом передничке и вопросительно смотрит на меня.
– Будьте любезны, дайте стакан чаю и два пирожных.
Барышня исчезает, потом возвращается и с таким видом, как будто делает мне одолжение, ставит предо мной стакан с желтой жидкостью и тарелочку с двумя сухими пирожными.
Смотрю на стакан.
Жидкость по виду отдаленно напоминает чай.
Желтая, мутная.
Пробую ложечкой.
Тепленькая, немного сладкая, немного противная.
Закуриваю папиросу и оглядываю публику.
За соседний столик с шумом усаживается компания: двое штатских господ и одна дама.
Дама хорошо одета, шуршит шелком.
Штатские производят самое благоприятное впечатление: рослые, румяные, упитанные. В разгаре призывного возраста. Одеты прелестно.
На столике перед ними появляется тарелка с пирожными и три стакана кофе «по-варшавски».
Начинают разговаривать.
До меня обрывками долетают слова штатского в лакированных ботинках, который сидит поближе ко мне.
Голос озабоченный.
Слышно:
– Ростов… можете себе представить… немцы… китайцы… паника… они в касках… сто тысяч конницы…
И опять:
– Ростов… паника… Ростов… конница…
– Это ужасно, – томно говорит дама. Но видно, что ее мало тревожит и стотысячная конница, и каски. Она, щурясь, курит папироску и блестящими глазами оглядывает кафе.
А лакированные ботинки продолжают шептать.
Фантазия моя начинает играть.
Что было бы, если я внезапно чудом, как в сказке, получил бы вдруг власть над всеми этими штатскими господами?
Ей-богу, это было бы прекрасно!
Тут же в кафе я встал бы и, подойдя к господину лакированных ботинок, сказал:
– Пойдемте со мной!
– Куда? – изумленно спросил бы господин.
– Я слышал, что вы беспокоитесь за Ростов, я слышал, что вас беспокоит нашествие большевиков.
– Это делает вам честь.
– Идемте со мной, – я дам вам возможность записаться немедленно в часть. Там вам моментально дадут винтовку и полную возможность проехать на казенный счет на фронт, где вы можете принять участие в отражении ненавистных всем большевиков.
Воображаю, что после этих слов сделалось бы с господином в лакированных ботинках.
Он в один миг утратил бы свой чудный румянец, и кусок пирожного застрял бы у него в горле.
Оправившись немного, он начал бы бормотать.
Из этого несвязного, но жаркого лепета выяснилось бы прежде всего, что наружность бывает обманчива.
Оказывается, этот цветущий, румяный человек болен… Отчаянно, непоправимо, неизлечимо вдребезги болен! У него порок сердца, грыжа и самая ужасная неврастения. Только чуду можно приписать то обстоятельство, что он сидит в кофейной, поглощая пирожные, а не лежит на кладбище, в свою очередь поглощаемый червями.
И наконец, у него есть врачебное свидетельство!
– Это ничего, – вздохнувши, сказал бы я, – у меня у самого есть свидетельство, и даже не одно, а целых три. И тем не менее, как видите, мне приходится носить английскую шинель (которая, к слову сказать, совершенно не греет) и каждую минуту быть готовым к тому, чтоб оказаться в эшелоне, или еще к какой-нибудь неожиданности военного характера. Плюньте на свидетельства! Не до них теперь! Вы сами только что так безотрадно рисовали положение дел…
Тут господин с жаром залепетал бы дальше и стал бы доказывать, что он, собственно, уже взят на учет и работает на оборону там-то и там-то.
– Стоит ли говорить об учете, – ответил бы я, – попасть на него трудно, а сняться с него и попасть на службу на фронт – один момент!
Что же касается работы на оборону, то вы… как бы выразиться… Заблуждаетесь! По всем внешним признакам, по всему вашему поведению видно, что вы работаете только над набивкой собственных карманов царскими и донскими бумажками. Это, во-первых, а во-вторых, вы работаете над разрушением тыла, шляясь по кофейным и кинематографам и сея своими рассказами смуту и страх, которыми вы заражаете всех окружающих. Согласитесь сами, что из такой работы на оборону ничего, кроме пакости, получиться не может!
Нет! Вы, безусловно, не годитесь для этой работы. И единственно, что вам остается сделать, это отправиться на фронт!
Тут господин стал бы хвататься за соломинку и заявил, что он пользовался льготой (единственный сын у покойной матери, или что-то в этом роде) и наконец, что он и винтовки-то в руках держать не умеет.
– Ради Бога, – сказал бы я, – не говорите вы ни о каких льготах. Повторяю вам, не до них теперь!
Что касается винтовки, то это чистые пустяки! Уверяю вас, что ничего нет легче на свете, чем выучиться стрелять из винтовки. Говорю вам это на основании собственного опыта. Что же касается военной службы, то что ж поделаешь! Я тоже не служил, а вот приходится… Уверяю вас, что меня нисколько не привлекает война и сопряженные с нею беспокойства и бедствия.
Но что поделаешь! Мне самому не очень хорошо, но приходится привыкать!
Я не менее, а может быть, даже больше вас люблю спокойную мирную жизнь, кинематографы, мягкие диваны и кофе по-варшавски!
Но, увы, я не могу ничем этим пользоваться всласть!
И вам и мне ничего не остается, как принять участие так или иначе в войне, иначе нахлынет на нас красная туча, и вы сами понимаете, что будет…
Так говорил бы я, но, увы, господина в лакированных ботинках я не убедил бы.
Он начал бы бормотать или наконец понял бы, что он не хочет… не может… не желает идти воевать…
– Ну-с, тогда ничего не поделаешь, – вздохнув, сказал бы я, – раз я не могу вас убедить, вам просто придется покориться обстоятельствам!
И, обратившись к окружающим меня быстрым исполнителям моих распоряжений (в моей мечте я, конечно, представил и их как необходимый элемент), я сказал бы, указывая на совершенно убитого господина:
– Проводите господина к воинскому начальнику!
Покончив с господином в лакированных ботинках, я обратился бы к следующему…
Но, ах, оказалось бы, что я так увлекся разговором, что чуткие штатские, услышав только начало его, бесшумно, один за другим, покинули кафе.
Все до одного, все решительно!
......
Трио на эстраде после антракта начало «Танго». Я вышел из задумчивости. Фантазия кончилась.
Дверь в кафе все хлопала и хлопала.
Народу прибывало. Господин в лакированных ботинках постучал ложечкой и потребовал еще пирожных…
Я заплатил двадцать семь рублей и, пробравшись между занятыми столиками, вышел на улицу.
...
В апреле того же года Михаил Афанасьевич возглавляет литературную секцию подотдела искусств в местном владикавказском революционном комитете. Уже летом им набрасывается очень нужная тогда пьеса "Самооборона", которая немедленно выходит на сцену Первого Советского Театра Владикавказа.
Мы русские, какой восторг!
А пьесы идут одна за другой: "Глиняные женихи", "Сыновья муллы", "Парижские коммунары" и "Дни Турбиных", -
Это лето я всё время выступал с эстрад с рассказами и лекциями. Потом на сцене пошли мои пьесы. Сначала одноактная юмореска "Самооборона", затем написанная наспех, чёрт знает как, 4-х актная драма "Братья Турбины". Бог мой, чего я ещё не делал: читал и читаю лекции по истории литературы (в Университет народа и драмат студии), читаю вступительные слова и проч., проч.
Бывший белый военврач и журналист оказал на бывших туземцев, а ныне свободных граждан новой России, неизгладимое впечатление, -
Теплый майский вечер 1921 года. В зал Первого советского театра города Владикавказа неудержимо вливался шумный поток зрителей. Еще бы! Разве можно пройти мимо такой рекламы: на площади перед зданием театра – трехметровый цветной плакат. На нем горец в черкеске и папахе, поднятая рука сжимает огромный маузер. Афиша призывает:
СМОТРИТЕ НОВУЮ ПЬЕСУ В 3-х АКТАХ ИЗ ЖИЗНИ ИНГУШЕЙ «СЫНОВЬЯ МУЛЛЫ».
Внизу пламенеют слова: «Отречемся от старого мира!!!»
У муллы Хасбота два сына – офицер и студент-революционер, и в его семье в единый узел схлестнулись противоречия бытового и политического характера.
Герой пьесы студент Идрис посвящает себя революции. В порыве гнева он кричит: «Когда же настанет время, что мы уничтожим кровную месть, калым, всю эту тьму невежества и предрассудков! Когда ингуши поймут, что им нужна новая жизнь?»
Любопытно, что реакция зрителей была такая, как будто они присутствуют не на спектакле, и происходящее на сцене – реальные события. На действия стражника, пришедшего арестовывать студента Идриса, зрители стали свистеть, кричать, стучать ногами об пол, кто-то даже выстрелил. «Боевая публика, которая совсем недавно с оружием в руках громила контрреволюцию и утверждала Советскую власть в родных горах, так остро воспринимала события на сцене. К счастью, режиссер не растерялся, поспешил вытолкнуть из-за кулис друга Идриса Юсупа и тот, перекрывая шум в зале, закричал: «Ингуши! Вы теперь свободны, как и весь народ. Вот приказ Ревкома. Вся власть в его руках!..»
И т.д. "Ибо мы наказаны".
Победная весна.
Несколькими годами ранее я уже выкладывал эту карту, но в менее хорошем разрешении. А эта - в более (хорошем). Так отчего бы и не повторить, если можем? Тем более, что в данном случае речь идет не о хвастливом и невежественном кличе глупых людей, а о вещи сугубо практической и уже завершенной. Могли - повторили, вот она карта и никаких сомнений. Итак, с этим вопросом покончено и можно обратиться к содержанию белогвардейской агитки.
Оно очевидно - со всех сторон спешат к русской столице белые полки, сочувствующие им "националы" и союзники России по Антанте. Да-да, союзники - ведь Мировая война еще не кончена, а только лишь остановлена ноябрьским перемирием, а... И тут не возникает никакого "б", поскольку последнее международно признанное правительство России пало в ноябре 1917, а заключивших сепаратный мир с Центральными державами красных и выступающих за продолжение войны с немцами белых в Антанте официально держат на одном счету, не признавая за ними власти над бывшей империей. Де-юре только Сербия вступила в нормальные дипломатические отношения с правительством Колчака, а так: добро пожаловать на Принцевы острова, вы же русские люди - договоритесь между собой!
Тем не менее, выбирая между двумя де-факто, страны Антанты все же склонялись к белым правительствам, поскольку красное грозило им страшными карами, мировой революцией и вообще - пахло кровью. Однако "склоняться" и быть настоящими союзниками, с определенными обязательствами - это немного разные вещи, отличающиеся между собой в той же степени, что антантовская материальная и военная поддержка царских армий в 1914 - 1917 гг. - и белых войск в 1918 - 1919 гг. Манипуляции левых историков прошлого и настоящего, вопящих о миллионных ратях интервентов и ими же вооруженных до зубов солдатах Деникина и Колчака, оставим в стороне: очевидно, что ни масштабы интервенции, ни размеры материальной "помощи" (фактически - торговли) бывших союзников белым правительствам не могли переломить целого ряда факторов, обусловивших конечную победу красных.
Но причины поражения белых это отдельная и большая тема, к которой мы еще вернемся, а в качестве бонуса к карте под катом вы найдете несколько статей одного журналиста, писавшего в тот момент, когда "весна победы" сменилась "осенью отчаяния".
М.Булгаков, газета "Грозный", 13 ноября 1919 г. -
"Грядущие перспективы"
Теперь, когда наша несчастная родина находится на самом дне ямы позора и бедствия, в которую ее загнала «великая социальная революция», у многих из нас все чаще и чаще начинает являться одна и та же мысль.
Эта мысль настойчивая.
Она – темная, мрачная, встает в сознании и властно требует ответа.
Она проста: а что же будет с нами дальше?
Появление ее естественно.
Мы проанализировали свое недавнее прошлое. О, мы очень хорошо изучили почти каждый момент за последние два года. Многие же не только изучили, но и прокляли.
Настоящее перед нашими глазами. Оно таково, что глаза эти хочется закрыть.
Не видеть!
Остается будущее. Загадочное, неизвестное будущее.
В самом деле: что же будет с нами?..
Недавно мне пришлось просмотреть несколько экземпляров английского иллюстрированного журнала.
Я долго, как зачарованный, глядел на чудно исполненные снимки.
И долго, долго думал потом…
Да, картина ясна!
Колоссальные машины на колоссальных заводах лихорадочно день за днем, пожирая каменный уголь, гремят, стучат, льют струи расплавленного металла, куют, чинят, строят…
Они куют могущество мира, сменив те машины, которые еще недавно, сея смерть и разрушая, ковали могущество победы.
На Западе кончилась великая война великих народов. Теперь они зализывают свои раны.
Конечно, они поправятся, очень скоро поправятся!
И всем, у кого, наконец, прояснился ум, всем, кто не верит жалкому бреду, что наша злостная болезнь перекинется на Запад и поразит его, станет ясен тот мощный подъем титанической работы мира, который вознесет западные страны на невиданную еще высоту мирного могущества.
А мы?
Мы опоздаем…
Мы так сильно опоздаем, что никто из современных пророков, пожалуй, не скажет, когда же, наконец, мы догоним их и догоним ли вообще?
Ибо мы наказаны.
Нам немыслимо сейчас созидать. Перед нами тяжкая задача – завоевать, отнять свою собственную землю.
Расплата началась.
Герои-добровольцы рвут из рук Троцкого пядь за пядью русскую землю.
И все, все – и они, бестрепетно совершающие свой долг, и те, кто жмется сейчас по тыловым городам юга, в горьком заблуждении полагающие, что дело спасения страны обойдется без них, все ждут страстно освобождения страны.
И ее освободят.
Ибо нет страны, которая не имела бы героев, и преступно думать, что родина умерла.
Но придется много драться, много пролить крови, потому что пока за зловещей фигурой Троцкого еще топчутся с оружием в руках одураченные им безумцы, жизни не будет, а будет смертная борьба.
Нужно драться.
И вот пока там, на Западе, будут стучать машины созидания, у нас от края и до края страны будут стучать пулеметы.
Безумство двух последних лет толкнуло нас на страшный путь, и нам нет остановки, нет передышки. Мы начали пить чашу наказания и выпьем ее до конца.
Там, на Западе, будут сверкать бесчисленные электрические огни, летчики будут сверлить покоренный воздух, там будут строить, исследовать, печатать, учиться…
А мы… Мы будем драться.
Ибо нет никакой силы, которая могла бы изменить это.
Мы будем завоевывать собственные столицы.
И мы завоюем их.
Англичане, помня, как мы покрывали поля кровавой росой, били Германию, оттаскивая ее от Парижа, дадут нам в долг еще шинелей и ботинок, чтобы мы могли скорее добраться до Москвы.
И мы доберемся.
Негодяи и безумцы будут изгнаны, рассеяны, уничтожены.
И война кончится.
Тогда страна окровавленная, разрушенная начнет вставать… Медленно, тяжело вставать.
Те, кто жалуется на «усталость», увы, разочаруются. Ибо им придется «устать» еще больше…
Нужно будет платить за прошлое неимоверным трудом, суровой бедностью жизни. Платить и в переносном, и в буквальном смысле слова.
Платить за безумство мартовских дней, за безумство дней октябрьских, за самостийных изменников, за развращение рабочих, за Брест, за безумное пользование станком для печатания денег… за все!
И мы выплатим.
И только тогда, когда будет уже очень поздно, мы вновь начнем кой-что созидать, чтобы стать полноправными, чтобы нас впустили опять в версальские залы.
Кто увидит эти светлые дни?
Мы?
О нет! Наши дети, быть может, а быть может, и внуки, ибо размах истории широк и десятилетия она так же легко «читает», как и отдельные годы.
И мы, представители неудачливого поколения, умирая еще в чине жалких банкротов, вынуждены будем сказать нашим детям:
– Платите, платите честно и вечно помните социальную революцию!
М.Булгаков, "Кавказская газета", 5 января 1920 г. -
"В кафе"
Кафе в тыловом городе.
Покрытый грязью пол. Туман от табачного дыма. Липкие грязные столики.
Несколько военных, несколько дам и очень много штатских.
На эстраде пианино, виолончель и скрипка играют что-то разухабистое.
Пробираюсь между столиками и усаживаюсь.
К столику подходит барышня в белом передничке и вопросительно смотрит на меня.
– Будьте любезны, дайте стакан чаю и два пирожных.
Барышня исчезает, потом возвращается и с таким видом, как будто делает мне одолжение, ставит предо мной стакан с желтой жидкостью и тарелочку с двумя сухими пирожными.
Смотрю на стакан.
Жидкость по виду отдаленно напоминает чай.
Желтая, мутная.
Пробую ложечкой.
Тепленькая, немного сладкая, немного противная.
Закуриваю папиросу и оглядываю публику.
За соседний столик с шумом усаживается компания: двое штатских господ и одна дама.
Дама хорошо одета, шуршит шелком.
Штатские производят самое благоприятное впечатление: рослые, румяные, упитанные. В разгаре призывного возраста. Одеты прелестно.
На столике перед ними появляется тарелка с пирожными и три стакана кофе «по-варшавски».
Начинают разговаривать.
До меня обрывками долетают слова штатского в лакированных ботинках, который сидит поближе ко мне.
Голос озабоченный.
Слышно:
– Ростов… можете себе представить… немцы… китайцы… паника… они в касках… сто тысяч конницы…
И опять:
– Ростов… паника… Ростов… конница…
– Это ужасно, – томно говорит дама. Но видно, что ее мало тревожит и стотысячная конница, и каски. Она, щурясь, курит папироску и блестящими глазами оглядывает кафе.
А лакированные ботинки продолжают шептать.
Фантазия моя начинает играть.
Что было бы, если я внезапно чудом, как в сказке, получил бы вдруг власть над всеми этими штатскими господами?
Ей-богу, это было бы прекрасно!
Тут же в кафе я встал бы и, подойдя к господину лакированных ботинок, сказал:
– Пойдемте со мной!
– Куда? – изумленно спросил бы господин.
– Я слышал, что вы беспокоитесь за Ростов, я слышал, что вас беспокоит нашествие большевиков.
– Это делает вам честь.
– Идемте со мной, – я дам вам возможность записаться немедленно в часть. Там вам моментально дадут винтовку и полную возможность проехать на казенный счет на фронт, где вы можете принять участие в отражении ненавистных всем большевиков.
Воображаю, что после этих слов сделалось бы с господином в лакированных ботинках.
Он в один миг утратил бы свой чудный румянец, и кусок пирожного застрял бы у него в горле.
Оправившись немного, он начал бы бормотать.
Из этого несвязного, но жаркого лепета выяснилось бы прежде всего, что наружность бывает обманчива.
Оказывается, этот цветущий, румяный человек болен… Отчаянно, непоправимо, неизлечимо вдребезги болен! У него порок сердца, грыжа и самая ужасная неврастения. Только чуду можно приписать то обстоятельство, что он сидит в кофейной, поглощая пирожные, а не лежит на кладбище, в свою очередь поглощаемый червями.
И наконец, у него есть врачебное свидетельство!
– Это ничего, – вздохнувши, сказал бы я, – у меня у самого есть свидетельство, и даже не одно, а целых три. И тем не менее, как видите, мне приходится носить английскую шинель (которая, к слову сказать, совершенно не греет) и каждую минуту быть готовым к тому, чтоб оказаться в эшелоне, или еще к какой-нибудь неожиданности военного характера. Плюньте на свидетельства! Не до них теперь! Вы сами только что так безотрадно рисовали положение дел…
Тут господин с жаром залепетал бы дальше и стал бы доказывать, что он, собственно, уже взят на учет и работает на оборону там-то и там-то.
– Стоит ли говорить об учете, – ответил бы я, – попасть на него трудно, а сняться с него и попасть на службу на фронт – один момент!
Что же касается работы на оборону, то вы… как бы выразиться… Заблуждаетесь! По всем внешним признакам, по всему вашему поведению видно, что вы работаете только над набивкой собственных карманов царскими и донскими бумажками. Это, во-первых, а во-вторых, вы работаете над разрушением тыла, шляясь по кофейным и кинематографам и сея своими рассказами смуту и страх, которыми вы заражаете всех окружающих. Согласитесь сами, что из такой работы на оборону ничего, кроме пакости, получиться не может!
Нет! Вы, безусловно, не годитесь для этой работы. И единственно, что вам остается сделать, это отправиться на фронт!
Тут господин стал бы хвататься за соломинку и заявил, что он пользовался льготой (единственный сын у покойной матери, или что-то в этом роде) и наконец, что он и винтовки-то в руках держать не умеет.
– Ради Бога, – сказал бы я, – не говорите вы ни о каких льготах. Повторяю вам, не до них теперь!
Что касается винтовки, то это чистые пустяки! Уверяю вас, что ничего нет легче на свете, чем выучиться стрелять из винтовки. Говорю вам это на основании собственного опыта. Что же касается военной службы, то что ж поделаешь! Я тоже не служил, а вот приходится… Уверяю вас, что меня нисколько не привлекает война и сопряженные с нею беспокойства и бедствия.
Но что поделаешь! Мне самому не очень хорошо, но приходится привыкать!
Я не менее, а может быть, даже больше вас люблю спокойную мирную жизнь, кинематографы, мягкие диваны и кофе по-варшавски!
Но, увы, я не могу ничем этим пользоваться всласть!
И вам и мне ничего не остается, как принять участие так или иначе в войне, иначе нахлынет на нас красная туча, и вы сами понимаете, что будет…
Так говорил бы я, но, увы, господина в лакированных ботинках я не убедил бы.
Он начал бы бормотать или наконец понял бы, что он не хочет… не может… не желает идти воевать…
– Ну-с, тогда ничего не поделаешь, – вздохнув, сказал бы я, – раз я не могу вас убедить, вам просто придется покориться обстоятельствам!
И, обратившись к окружающим меня быстрым исполнителям моих распоряжений (в моей мечте я, конечно, представил и их как необходимый элемент), я сказал бы, указывая на совершенно убитого господина:
– Проводите господина к воинскому начальнику!
Покончив с господином в лакированных ботинках, я обратился бы к следующему…
Но, ах, оказалось бы, что я так увлекся разговором, что чуткие штатские, услышав только начало его, бесшумно, один за другим, покинули кафе.
Все до одного, все решительно!
......
Трио на эстраде после антракта начало «Танго». Я вышел из задумчивости. Фантазия кончилась.
Дверь в кафе все хлопала и хлопала.
Народу прибывало. Господин в лакированных ботинках постучал ложечкой и потребовал еще пирожных…
Я заплатил двадцать семь рублей и, пробравшись между занятыми столиками, вышел на улицу.
...
В апреле того же года Михаил Афанасьевич возглавляет литературную секцию подотдела искусств в местном владикавказском революционном комитете. Уже летом им набрасывается очень нужная тогда пьеса "Самооборона", которая немедленно выходит на сцену Первого Советского Театра Владикавказа.
Мы русские, какой восторг!
А пьесы идут одна за другой: "Глиняные женихи", "Сыновья муллы", "Парижские коммунары" и "Дни Турбиных", -
Это лето я всё время выступал с эстрад с рассказами и лекциями. Потом на сцене пошли мои пьесы. Сначала одноактная юмореска "Самооборона", затем написанная наспех, чёрт знает как, 4-х актная драма "Братья Турбины". Бог мой, чего я ещё не делал: читал и читаю лекции по истории литературы (в Университет народа и драмат студии), читаю вступительные слова и проч., проч.
Бывший белый военврач и журналист оказал на бывших туземцев, а ныне свободных граждан новой России, неизгладимое впечатление, -
Теплый майский вечер 1921 года. В зал Первого советского театра города Владикавказа неудержимо вливался шумный поток зрителей. Еще бы! Разве можно пройти мимо такой рекламы: на площади перед зданием театра – трехметровый цветной плакат. На нем горец в черкеске и папахе, поднятая рука сжимает огромный маузер. Афиша призывает:
СМОТРИТЕ НОВУЮ ПЬЕСУ В 3-х АКТАХ ИЗ ЖИЗНИ ИНГУШЕЙ «СЫНОВЬЯ МУЛЛЫ».
Внизу пламенеют слова: «Отречемся от старого мира!!!»
У муллы Хасбота два сына – офицер и студент-революционер, и в его семье в единый узел схлестнулись противоречия бытового и политического характера.
Герой пьесы студент Идрис посвящает себя революции. В порыве гнева он кричит: «Когда же настанет время, что мы уничтожим кровную месть, калым, всю эту тьму невежества и предрассудков! Когда ингуши поймут, что им нужна новая жизнь?»
Любопытно, что реакция зрителей была такая, как будто они присутствуют не на спектакле, и происходящее на сцене – реальные события. На действия стражника, пришедшего арестовывать студента Идриса, зрители стали свистеть, кричать, стучать ногами об пол, кто-то даже выстрелил. «Боевая публика, которая совсем недавно с оружием в руках громила контрреволюцию и утверждала Советскую власть в родных горах, так остро воспринимала события на сцене. К счастью, режиссер не растерялся, поспешил вытолкнуть из-за кулис друга Идриса Юсупа и тот, перекрывая шум в зале, закричал: «Ингуши! Вы теперь свободны, как и весь народ. Вот приказ Ревкома. Вся власть в его руках!..»
И т.д. "Ибо мы наказаны".
no subject
Система категоризации Живого Журнала посчитала, что вашу запись можно отнести к категориям: Армия (https://www.livejournal.com/category/armiya?utm_source=frank_comment), История (https://www.livejournal.com/category/istoriya?utm_source=frank_comment), Общество (https://www.livejournal.com/category/obschestvo?utm_source=frank_comment).
Если вы считаете, что система ошиблась — напишите об этом в ответе на этот комментарий. Ваша обратная связь поможет сделать систему точнее.
Фрэнк,
команда ЖЖ.
no subject
(no subject)
(no subject)
(no subject)
(no subject)
(no subject)
(no subject)
(no subject)
(no subject)
(no subject)
(no subject)
(no subject)
(no subject)
(no subject)
(no subject)
(no subject)
(Anonymous) - 2021-07-21 07:09 (UTC) - Expand(no subject)
(Anonymous) - 2021-07-20 07:48 (UTC) - Expand(no subject)
(no subject)
(no subject)
(no subject)
no subject
no subject
а так — ну исторически все верно, а поди доживи и переживи
вот нам с тобой совершенно понятно, что т.н. эльфия — исторический миф, созданный в недрах змее-ящерного генштаба, но поди дождись торжества оркских идей, когда там колесницы в столице будут? вот и выходит, что ты лесной, зеленый эльф, а я жертва оркского набега
а в тайне оба ждем орду великого хана мозгул-разгула, верно? так и михаил афанасьевич
(no subject)
(no subject)
(no subject)
(no subject)
no subject
(no subject)
(no subject)
no subject
(Anonymous) 2021-07-20 07:09 am (UTC)(link)no subject
За «СЫНОВЬЯ МУЛЛЫ» отдельный лайк ;>
no subject
Пока что не догнали
no subject
(no subject)
no subject
no subject
(Anonymous) 2021-07-20 07:29 am (UTC)(link)Жаль, оба писателя уже мертвы.
no subject
(no subject)
(no subject)
no subject
(Anonymous) 2021-07-20 07:29 am (UTC)(link)no subject
(no subject)
(Anonymous) - 2021-07-20 07:35 (UTC) - Expand(no subject)
(no subject)
(no subject)
(no subject)
(no subject)
(no subject)
(no subject)
(no subject)
(no subject)
(no subject)
(no subject)
(no subject)
no subject
(Anonymous) 2021-07-20 07:43 am (UTC)(link)no subject
no subject
(Anonymous) 2021-07-20 07:54 am (UTC)(link)no subject
(no subject)
(no subject)
(no subject)
(no subject)
(no subject)
(no subject)
(no subject)
(no subject)
no subject
no subject
(no subject)
no subject
фашистская германия) ибо "колорные" ацки уебищные имхоno subject
(no subject)
(no subject)
(no subject)
(no subject)
(no subject)
(no subject)
(no subject)
no subject
Куприн по поводу этого булгаковского отрывка мог бы сказать пару ласковых, ибо у него вот какое впечатление было по этому поводу:
Англичане обещали оружие, снаряды, обмундирование и продовольствие. Лучше бы они ничего не обещали!
Ружья, присланные ими, выдержали не более трех выстрелов, после четвертого патрон так крепко заклинивался в дуле, что вытащить его возможно бывало только в мастерской.
Их танки были первейшего типа ( «Времен войн Филиппа Македонского», — горько острили в армии), постоянно чинились и, пройдя четверть версты, возвращались, хромая, в город. Французские «Бебе» были очень хороши, но командовали ими англичане, которые уверяли, что дело танков лишь производить издали потрясающее моральное впечатление, а не участвовать в бое. В своей армии они этого не посмели бы сказать. Они развращали бездействием и русских офицеров, прикомандированных к танкам.
<...>
Англичане присылали аэропланы, но к ним прикладывали неподходящие пропеллеры; пулеметы — и к ним несоответствующие ленты; орудия — и к ним неразрывающиеся шрапнели и гранаты. Однажды они прислали 36 грузовых пароходных мест. Оказалось — фехтовальные принадлежности: рапиры, нагрудники, маски, перчатки. Спрашиваемые впоследствии англичане с бледными улыбками говорили, что во всем виноваты рабочие социалисты, которые-де не позволяют грузить материалы для борьбы, угрожающей братьям-большевикам.
Англичане обещали американское продовольствие для армии и для петербургского населения, обещали добавочный комплект американского обмундирования и белья на случай увеличения армии новыми бойцами, переходящими от большевиков. И действительно, эти обещания они сдержали. Ревельские склады, интендантские магазины, портовые амбары ломились от американского хлеба, сала, свинины, белья и одежды; все эти запасы служили предметом бешеной тыловой спекуляции и растрат. В Белую Армию разновременно влилось около 20 000 красных солдат и жителей-добровольцев, но все были разуты, раздеты и безоружны. К тому же их вскоре нечем стало кормить. А английский представитель в Ревеле Мерч (или Гоф?) уже сносился по телефону с петербургскими большевиками.
Несмотря на то что железнодорожный мост через Нарву, разрушенный большевиками, был восстановлен в середине наступления, продовольствие просачивалось тоненькой струйкой, по капельке. Не только жителям пригородов невозможно было дать обещанного хлеба — кадровый состав армии недоедал. На требование провианта из тыла отвечали: продовольствие предназначено для жителей Петербурга после его очищения от большевиков, и мы не смеем его трогать; изыскивайте местные средства. Удивительная рекомендация: снимать одежду с голого.
Лучше бы англичане совсем не обещали, чем дать обещание и не исполнить его. Голодного не насытит хлеб из папье-маше; жаждущего не напоить морской водой.
no subject
В 1914 г. прусский ландвер, вооруженный всяким старьем «времен войн Филиппа Македонского» очень хорошо отбивался от лучшенького, что могла высрать русская армия к тому моменту.
Англичане обещали американское продовольствие для армии и для петербургского населения, обещали добавочный комплект американского обмундирования и белья на случай увеличения армии новыми бойцами, переходящими от большевиков. И действительно, эти обещания они сдержали. Ревельские склады, интендантские магазины, портовые амбары ломились от американского хлеба, сала, свинины, белья и одежды; все эти запасы служили предметом бешеной тыловой спекуляции и растрат.
Боже, покарай Англию!!!!
(no subject)
(no subject)
(no subject)
(no subject)
(no subject)
(no subject)
(no subject)
(no subject)
(no subject)
(no subject)
(no subject)
(no subject)
(no subject)
(no subject)
no subject
Что делать? - мне 25, депрессия, работаю за 20 тысяч.
На работу к 9 утра. И там до 18:00 втыкаю…
В нашем городе вообще не найти нормальную работу, сам знаешь. Все что хорошо оплачивается достается родственникам или друзьям директоров. А нам, обычным людям что? Ага, объедки.
Именно поэтому приходится перебиваться ипотеками, кредитами. 80% зарплаты уходит на это. Тел сломался - в кредит. Новый телик - рассрочка.
Я пробовал искать что-то в инете, но там все равно требуют диплом, знания, обучение.... А когда мне учиться? После работы мозг вообще не варит. Да и все эти заумные книжки - не мое.
Нужно что-то такое, где сразу будут платить деньги. И в идеале нужно работать не много, чтоб с основной не увольняться. Ну и работать на попе сидя, а не руками.
В ВК я видел его рекламу много раз. Но не обращал внимание. Сейчас, когда я понял что уже нельзя продолжать терпеть и нужно зарабатывать деньги - я написал.
Сейчас, я пишу этот отзыв о нем, сидя в мерсе. Почему? Потому что:
- У меня появились деньги и я купил себе новую машину
- Закрыл все долги и передал в крутую квартиру в центре
- Купил своей женщине все что она хочет
Меня отговаривали и говорили, что в трейдинге нет денег. Так говорят, только чтобы не создавать конкуренции. А денег тут… В общем, ты еще успеешь свое отхватить.
Есть секретный и быстрый способ попасть к нему в менторство и сразу начать работать (без обучения и тд). Для этого нужно написать слово "Деньги" ему в сообщения - vk.me/signalsforpr0
Тебе не нужно много времени на то, чтобы вклиниться. Даже сидя в туалете, ты уже сможешь начать работать. Это займет 5 минут.
Если ты отложишь и не напишешь, то вряд ли еще раз увидишь этот пост. Поэтому не откладывай и пиши прямо сейчас.
Кликай сюда - vk.me/signalsforpr0 и пиши слово «Деньги». Это твой ключ к новой жизни.
Короче, бро, желаю, чтобы ты также изменил свою жизнь, как и я.
no subject
Это вообще как?
(no subject)
(Anonymous) - 2021-07-20 14:34 (UTC) - Expand(no subject)
(Anonymous) - 2021-07-20 14:35 (UTC) - Expand(no subject)
no subject
Целуем сапог, крестимся?
no subject