watermelon83

- бульварное чтиво второй половины XX века.



Кто-то спросит - а что общего? Фантастика - это про будущее, фэнтези - про прошлое. Оба выдуманы - да, но и только. Там - космолеты, тут - колесницы. Блогир, ты что - просто скачал где-то подборку обложек и тебе лень отделять их? Ленишься в работе с контентом? Скрывая невольную гадливость, постараемся объяснить тупице, что, во-первых, оба жанра не про будущее и не про прошлое, а про настоящее. Во-вторых, выдумка играет в этом деле далеко не самую главную роль.

Да и так ли уж четко пролегает граница по времени? Вот Конан Киммериец и Энакин Скайуокер - они ведь оба из прошлого? Оба из варварских мест, оба добились всего за счет умения убивать при помощи меча. Да - у одного сила мышц, дарованая мясной диетой и Кромом, а у другого просто Сила, но в остальном-то отличий не так уж много. Конан стал королем Аквилонии, Энакин вышел в ситхи и уверено шел к трону, но не фартануло, не повезло. С другой стороны, Конан тоже не долго усидел на троне - счет равный.

Не суть, главное здесь то, что лучшие из фантастов и фэнтастов стараются ставить острые вопросы современности, а обыкновенные и худшие просто эксплуатируют их. "Настоящей", как ее представляют себе многие, "оригинальной" фантастики (фэнтези) почти не существует - все это, говоря проще, сон после жирной пищи или нервного дня. Причудливые - когда как - образы, отражающие тысячелетия человеческого общежития. Чего там, даже в мире Оз Баума, Железный дровосек стал - кем? правильно, императором. Ну а кем же еще.

Одни фантасты (и фэнтазеры) успели создать собственный канон - как Толкин, который потому-то и был так хорош - верю на слово, никогда не читал - что глубоко изучал реальную историю, мастерски вплетая ее в собственную. А не пытался оригинальничать, как это делают многие горе-писаки, надеющиеся создать нечто "уникальное", неповторимое - вселенную, где фонарь будет называться каким-нибудь "светляком", а боевой слон - песчаным червем.

Другие оперируют при помощи фантастического канона и собственной переработки истории - как Мартин, падла. Или Лукас, создавший крепкое эпически-кинохроническое полотное, идейный труп которого его последователи изнасиловали до нынешних диснеевских мышей. А всего-то надо было взять и почитать, что там было дальше, после Цезаря и Брута (а они, кстати, взяли и почитали, добавив нашествие гуннов, то бишь каких-то юужань-вонгов, которых потом заканселили, поскольку американским поклонникам саги было сложно, с их-то арахисовыми мозгами), но вместо этого пошел переваренный кал собаки про имперские реванши и т.п.

И все в том же духе. Брэдбери тошнило от панамериканщины пятидесятых и нарождающейся толерантности, подхватившей и развившей идеи Олдоса Хаксли - и все его лучшие произведения об этом, густо замешанные на ностальгии по славным тридцатым, когда Америку не волновали проблемы в Индокитае. Да даже у Набокова, к фантастике отношения не имевшего, в тридцатые вышло небольшое произведение, про мир с уголовно запрещенными эмоциями.

Примеры можно приводить бесконечно.

Лавкрафт боялся случайно "распечатать ужас", прямо как средневековые хронисты доколумбовой эпохи - или древние греки, с их ящиком Пандоры, - или сторонники ядерного разоружения на излете Холодной войны. Говард, в своем бравом ковбойском Техасе, обливался холодным потом перед ужасами глобальных природных катаклизмов и гибели цивилизаций - несколько страниц его "пояснений" к предыстории конановской вселенной могут дать фору любым постапокалиптическим произведениям.

Да, фантасты - тоже люди, не демиурги. Миров они не создают.

Что же, подводка объяснила эклектику сегодняшней подборки - ха-ха, а ведь мне действительно было лень сортировать, тупица из первого абзаца был прав - и теперь я приглашаю всех под кат, где вас ожидают пять десятков отборных обложек.






( Read more... )

А ведь у нашего Калужского блогерского центра есть исторические образцы для подражания. Это "Письма темных людей", изданные в Германии в начале XVI века.

Все началось с того, что один кельнский выкрест - звали его Пфефферкорн (Зерноперцев) - решил показать себя новым товарищам по католичеству и предложил сжечь все еврейские книги. Местные обскуранты обрадовались идее и отписали в этом смысле императору, попросив его отнять у иудеев талмуд и поступить с ними как с еретиками.

На дворе стоял уже 1506 год и Максимилиан I потребовал экспертного мнения. Запросили специалиста, ученого-гуманиста Иоганна Рейхлина. Владевший ивритом немец высказался в том смысле, что сжигать книги неправильно, а в иудейских еще и много полезных христианству знаний. И вообще, вы что - с ума сошли?

Император согласился с мнением ученого, а когда кельнские обскурантисты стали упорствовать (ерепениться), то суд епископа Шпейерского прописал им ижицу и уплату всех издержек по разбирательству. Не унимаясь, обскурантисты дошли до самого папы, но тот наложил на них "великое молчание" и велел ждать, а чего - умолчал.

Тут бы делу и конец, но когда б обскурантисты, мракобесы и ватники умели признавать свое умственное убожество, то наш мир вышел бы совсем другим. Не сумев добраться до книг, Пфефферкорн сотоварищи взялись за беднягу Рейхлина.

Начав с "Ручного зеркала", они принялись выпускать один памфлет за другим, доказывая, что ученый продался евреям, что гуманисты губят Европу и что все это плохо кончится. (Вот тут обскурантисты не ошиблись). Гуманисты стали отвечать и началась знаменитая "книжная война", втянувшая в себя все европейское общество.

Высказывались все - и безработные литераторы, и университетские профессора, и даже короли. Если Максимилиан по-прежнему стоял за гуманизм, то французский Франциск и испанский Карл публично поддержали Пфефферкорна. Писал и Рейхлин, издавший свое "Глазное зеркало", где он в запальчивости назвал своего противника нахалом.

Вы спросите - а где же тут КБЦ? А вот - в 1515 году несколько анонимных, но талантливых гуманистов решила высмеять своих оппонентов, издав сборник писем. Возглавлял шутников Йоханнес Егер, в работе над книгой принимали участие Ульрих фон Гуттен, Конрад Руф и другие молодые, да веселые. Вместо того, чтобы ругаться с обскурантами и Пфефферкорном, они от имени разных "доброжелателей" со смешными фамилиями, рьяно нападали на Рейхлина.

"Мыслю - с негодованием писал никогда не существовавший в природе магистр Гильдебрант Мамаций, - что все сие выдумали юристы и иже с ними, ибо доктор Рейхлин ведает, чем их прельстить, и слышал я, что также многие города, и государи, и важные господа писали в его защиту. И причина тому, что они не обучены богословию и не разумеют дела: иначе постигли бы, что в сем еретике сидит диавол, ибо он учиняет досаждение супротив веры, пусть бы даже весь мир утверждал обратное".

Обращаясь к одному из видных обскурантов, Герборд Навозий беспокоился о здоровье последнего. "Страшусь, что сделалась у вас головная боль, или желудочное расстройство с поносом, как уже было единожды, когда вы наложили в штаны прямо посреди улицы и не заметили сего, доколе какая-то женщина не сказала: «Почтенный магистр, где это вы сели в говно? Ведь у вас штаны и рубаха обгажены». Вы тогда пошли в дом к доктору Пфефферкорну, и супруга его дала вам смену одежды".

"Имею вас уведомить, - сообщал Пауль Тугоухус, - что доктор Рейхлин выпустил книжку под названием «Защита», в коей употребляет многие хульные слова и обзывает вас ослом. Читая оную книжицу, я не мог стерпеть сраму и не дочел до конца, а швырнул об стенку, ибо увидел, что там возводится поношение на богословов и магистров свободных искусств. Посылаю ее вам, дабы прочитали, ежели возымеете к тому желание, а по мне сего сочинителя вместе с книжкой надобно сжечь, ибо писание сие есть великий соблазн".

Книга выдержала несколько изданий и... была сперва радостно принята многими обскурантами, принявшими письма за чистую монету.

( p.s. )

- как писатель Пильняк обидел генсека Сталина. Медицинский триллер советской литературы, 1926 г.






В октябре 1925 года на операционном столе умирает М.В. Фрунзе - "прославленный победитель" адмирала Колчака, барона Врангеля и атамана Махно. Несмотря на то, что в некоторых кругах Михаил Васильевич пользовался сомнительной репутацией "партийного генерала", он безусловно занимал место в первом ряду большевистских полководцев - пускай и с самого краешка. "Старый большевик", написавший несколько теоретических трудов и часто полемизировавший с бывшими "военспецами", был выбран Сталиным и его союзниками для борьбы с Троцким за РККА.

Надо признать, что Фрунзе куда больше подходил на роль на роль председателя Реввоенсовета и наркома по военным и морским делам СССР, чем унаследовавший его должность Ворошилов. Если бы не преждевременная кончина, то Михаил Васильевич вполне сумел бы "заменить" Климента Ефремовича, в те годы просившегося на хозяйственную работу. Можно только предполагать - уцелел бы тогда "луганский слесарь" в чистках тридцатых, да и выжил бы сам Фрунзе? Но вышло как вышло и после смерти "завоевателя Туркестана" место "первого красного офицера" занял Ворошилов.

По Москве немедленно поползли слухи. Как так - был живой и вдруг стал мертвый? Кому это могло быть выгодным? Троцкому? Сталину? Чемберлену? Конспирология возникла не вчера, да и сегодня еще можно прочесть о том, что бедный Михаил Васильевич неудачно выбрал себе в патроны Зиновьева, за что и поплатился. И вот весной 1926 года в журнале "Новый мир" появляется рассказ "Повесть непогашенной луны" Б.А. Пильняка-Вогау. Сюжет его дословно воспроизводил ходящие по столице разговоры о "зарезанном Фрунзе" - текст был демонстративно провокативнен.

Раскрыв журнал, Иосиф Виссарионович прочел о "негорбящемся" (стальном?) человеке из "дома номер первый", который негромким голосом говорит приехавшему в Москву командарму Гаврилову: надо. Врачи в страхе подтверждают, операция неизбежна. Гаврилов и его язва послушно ложатся на стол, умирают и остаются в истории. Они ушли, а в "кабинете дома номер первый остался негорбящийся человек". Он снимает трубку, узнает о смерти Гаврилова и... "тогда человек задвигался... его движения были прямоугольны и формульны".

Для самых туповатых читателей Пильняк помещает в предисловии несколько слов о том, что фабула конечно намекает, но он, автор, лично Фрунзе почти не знал, да и подробностей его смерти - тоже, и все совпадения, ха-ха случайны. И про язву, и про ткачей - и в принципе. В общем, "подлинных фактов и живых лиц" искать не стоит, а сам рассказ "скорбно и дружески" посвящался Александру Воронскому - одному из ведущих "марксистских критиков", известному стороннику "пока еще вождя" Троцкого.

Дальше было так: товарищ Сталин посмотрел на фамилию главного редактора, прочитал авторское посвящение и "задвигался". Главреда В.П. Полонского "строжайше" прищемили, майский выпуск "Нового мира" запретили и конфисковали, а сам рассказ назвали "злостным, контрреволюционным и клеветническим выпадом против ЦК". Бориса Андреевича немедленно стали травить за то, что он по наущению троцкиста Воронского решился показать фигу в кармане партии. Фигу тем более обидную, что в действительности часто болевший Фрунзе с надеждой ждал операции и рассчитывал на благоприятный исход. А Сталин - рассчитывал на Фрунзе.

Возвратившийся из Японии Пильняк, уехавший в Азию подающим надежды пролетарским писателем (цитируемым самим Сталиным!), а оказавшийся двурушничавшей гадиной, начал неумело оправдываться, теряя запятые и достоинство. Он писал, что "никак, ни на одну минуту" не хотел написать того, что написал, что является "писателем, имя которого рождено революцией" и что вся его "судьба связана с революционной нашей общественностью". Растерявшийся Борис Андреевич выражал надежду на то, что будет "восстановлен в правах советского писателя".

Сталин, которому показали этот крик души, оставил лаконичную резолюцию: "Пильняк жульничает и обманывает нас".

Пришлось тогда сочинять еще одно покаянное письмо, уже публичное - и публиковать его в том же "Новом мире". Конечно, на дворе стоял 1926 год и генеральный секретарь не мог демонстративно стереть молодого литератора в порошок, но обиду затаил и всё потом Пильняку припомнил. И вот тогда - почти через десять лет, арестованный писатель под пытками чистосердечно сознался, что во время "той самой" японской поездки был завербован генеральным штабом микадо, а рассказ действительно написал по заданию троцкистской оппозиции, представителем которой был его приятель Воронский.
Обоих расстреляли в 1937 году, тогда как главный редактор заблаговременно помер от тифа - случается же счастье!

Ну а что же было на самом деле? Работы на японский генеральный штаб поволжский немец Вогау конечно не вел, но фига была настоящей, от всей души. Но не политической была эта фига, а литературной: молодость, эпатаж, да фоне идущей в Политбюро драки "Сталин против Зиновьева, а Троцкий против всех" - почему бы и не рискнуть? Ну, пожурят - но не убьют же? Он свой - товарищ, не попутчик какой. Тем более, что в рассказе только намеки на спланированное убийство - поди докажи.

Что же, вообразите себя в полувоенном управдомовском френче - на лице усы, во рту трубка, а потом идите под кат и подчеркивайте нужные места карандашом.


( Read more... )

- вторник, карта, М. Монтень.


За двадцать лет до описываемых событий.



Servus! На днях ваш покорный слуга снова побывал в Баварии, как и всегда оставившей у него самые приятные впечатления. А знаете кто еще бывал в баварских землях? Мишель де Монтень - автор "Опытов" и приличный господин, пускай и француз, с арагонским еврейством по материнской линии. Главное, что учителем у него был немец, а это всегда хорошая школа. В этом месте желателен троекратный "Виват!", большое спасибо.

Родившись и начав затем юридическую карьеру в суде, Монтень достаточно быстро понял, что это "не его" и при первой возможности вышел в отставку, благо, что обладал землей, женой и ее приданным. Опираясь на этот солидный багаж, он принялся писать и путешествовать, что в те гуманистические времена считалось уже не зазорным и приличным даже аристократу.

В 1580 - 81 гг. Монтень совершает большой европейский вояж из Бордо в Рим, с проездом через Священную Римскую империю германской нации (да возродится она когда-нибудь еще на тысячу лет!), заставляя слуг таскать свои вещи и записывать его мысли, выдавая их за собственные наблюдения. Мы не осуждаем его за это, хотя и порицаем за многочисленные галлицизмы. Тем не менее, "Путевой дневник" и сегодня остается замечательным образцом для литературы такого рода, как и хорошее вино становящейся ценнее год от года.

Давайте же соберемся в эдакий интеллектуальный хоровод и с песней закрутимся под кат, ознакомившись там с впечатлениями господина Монтеня от города Аугсбурга.
Итак, прошу.


( Read more... )

- и просто хороший человек А.Н. Невзоров.





Кто же его не знает? Вычурность в одежде, "аристократическая" манерность - потомок команчей и ленинградский колхозник Сашка Невзоров умеет подать себя. Впрочем, публика невзыскательна, непамятлива, а потому человек с бантом и лицом старого проститута без видимого напряжения отыгрывает новую роль. Теперь он "борец с режимом Путина", как водится - непримиримый до тошноты, до Аркаши Бабченко. "Жалко" Сережа Доренко помер, а то бы... однако, пускай он умер, но дело его живет.

С легкого, не шершавого языка разных невзоровых российская журналистика превратилась даже не в оплачиваемую жрицу любви, а прямо-таки в зауральскую блядь, готовую отдаваться просто за хорошую компанию. За право присутствовать на. А чего такого? - глумливо улыбаясь спрашивали вчерашние советские ребята, пионеры и певчие в хорах, - везде так, а у нас еще и с душой, да дешевле. Так прикоснулась Россия к одной из самых интересных профессий и превратила ее в себя же - в уг. Анти-Мидас as is.

Что? Ах да, конечно. Каждый имеет право на переосмысление, на ошибку и не рано ли ты, блогир, занялся морализмом? Саша Невзоров сукинсынит сегодня в нашу пользу и... и... в общем, сейчас не время, мы все в одном информационном окопе. Или ты вместе с теми? Чем на это можно ответить? Морализм и в самом деле - штука опасная, особенно если соседствует со злым сердцем, а право на ошибку и переосмысление должно быть у каждого. Даже по три права, по четыре, а то и по пять - да мне не жалко, хоть ежедневно переобувайтесь, если искренно. Чистое сердце, слабый ум - чего бы и не передумывать по семь раз в неделю?

"Проблема" заключается в другом - у людей вроде Невзорова вообще нет взглядов, им попросту нечего менять. Не в чем ошибаться, нечего переосмыслять - это рулоны туалетной бумаги, которые будут вертеться до тех пор, пока не закончатся, как тот же Доренко. А до той поры - с ними, с рулонами, можно делать все что угодно, даже писать на них [статьи]. Невзоров верит исключительно в Невзорова - в этом смысле он абсолютно последователен и тверд в своих убеждениях. А в остальном, от какой-нибудь Симоньян он отличается лишь меньшей грудью и большими способностями.

Ну и что, опять-таки возразят мне - сегодня он приносит пользу, а... Но за этим "а" не последует никакого "б", потому польза от невзоровых и бабченко сродни радиоактивным носкам, подаренным на новогодние праздники. Они красиво светятся в полумраке, наверное даже и греют, если их надеть, но все же приносят больше вреда, чем пользы. Почему? Да потому что это напрочь лживые, лишенные всяких принципов люди, воспитанные на советско-российском социал-дарвинизме самого убогого пошиба. И учат, и способствуют они тому же. Славные парни, а? Давайте же предоставим им возможность развернуться и посмотрим что из этого выйдет!

Ничего хорошего, уж поверьте.

С удовольствием помещаю под кат выдержки из книги настоящего журналиста Дэвид Ремника "Могила Ленина: Последние дни советской империи", которая была издана в 1993 году, но читается так, будто бывший корреспондент "Вашингтон пост" писал ее в 2023 году, уже зная о "чекистском реванше" и путинской "вертикали". Ремник, хорошо ориентировавшийся в советской обстановке, не без азарта натуралиста описывает Невзорова того времени (точно такого же, что и сегодня, только натянулась кожа на лице и ниже). Вот он, в непримиримой борьбе с "литовским нацизмом" -

( Read more... )

- самодельные игрушки детям рабочих и крестьян. СССР, конец двадцатых - начало тридцатых годов.


Товарищи! Вот уже неделя как я нахожусь с рабочим визитом с фашистской Италии, а вы читаете заранее записанные посты. Разве это не замечательно? Крепнет смычка между блогиром и читательской массой - главная порука роста производительных сил блога.

Товарищи! Тема нашей сегодняшней лекции - дети и способы их переработки. Переработки в часть великого советского государства труда - в тот самый незаметный, но такой надежный винтик могучего механизма диктатуры пролетариата. И как сказал лучший друг и учитель детей и взрослых товарищ Иосиф Виссарионович Сталин: «Наши дети должны коренным образом отличаться как от дореволюционных, так и от современных капиталистических отпрысков».

Вопрос был поставлен ребром - создание нового типа человека, «гомо трудятикуса». Это, товарищи, на латинском - языке революционера Спартака и борца за дело плебеев Гракха. Но сейчас не о них. Мы поставлены партией и вождем в такую позицию, что сомневаться не приходится - пришло время действовать. И на выручку нам приходит марксизм-ленинизм, дополненный гениальными примерами руководства испытанного директора нашей «всесоюзной школы» - товарища Сталина!

Ура!

Мы не просто делаем детей - это умеют и там, на Западе. Мы превращаем их в людей труда. Богатенькие сынки и дочки воротил и дельцов лондонского Сити и нью-йоркского Уолл-стрита получают от своих чадолюбивых папаш готовую продукцию - щекастых кукол, аляпистых полисменов, разбойников-рыцарей и других тамошних «героев»-паразитов. Они получают их готовенькими, в упаковке и с бантиком. Нашему ребенку этого не надо!

Наш ребёнок знает - кто не работает, тот не играет. И не ест, но это уже во вторую очередь. И поэтому наш ребёнок должен понять, что радость, продукты и сама жизнь станут возможными только благодаря его личным усилиям. Только через ежедневный и упорный труд! Но как закрепить это понимание в его сознании, еще таком нестойком, еще таком слабом и уязвимом?

Игрушками, которые прежде надо собрать и сделать. Из шишек, опилок, бычков - не важно, но главное чтобы своими руками и не из идущего на экспорт сырья. Автор этих строк сам был, в том числе и ребенком, а потому хорошо представляет себе перспективы, открывающиеся перед советской детворой. Батальоны из пробок, эскадры из листьев, аэропланы из кожуры и буденновская картошка на горелых спичках! Вот игрушки завтрашнего дня, доступные уже сегодня.

В представленных ниже книгах вы можете найти все необходимые инструкции.





( Read more... )

- любимый писатель опять пришел к нам в гости.



Книга - его, фотография и кирпич на ней - из интернета.



Что же, братцы, дела идут. Пока ваш блогир работал на жежешный соцкап, пока он не дрогнувшей рукой вел к победам экипаж "Златика", уже известный вам господин Меркулов издался новой книжонкой. И, естественно, пришел ко мне похвастаться этим. Как же, как же. Мы-де, простые блогиры, а они - писатель, их в бумаге издают, с цветными картинками. Мы, значит, в каментах даром душу рвем, а они - люди благородного пера. Они - творец, а мы... под знаком Пи. Мелкая, тщеславная душонка - поди ради того и в писатели полез.

Впрочем, давайте почитаем, что он там накарябал в своем предисловии.

( Read more... )

- с Романом Сергеевичем.





Книгу написать - не в кустах посрать. Этот изящный афоризм, приписываемый обычно Вольтеру, вернее всего передает отношение нашего сегодняшнего гостя к проблемам современной литературы и истории. Знакомьтесь - злейший враг вашего покорного слуги, похититель контента и идей, писатель Меркулов и его второе издание первой книги. Я долгое время оттягивал этот разговор (надо сказать, не без причин личного характера, в том числе и той, что мой собеседник - личность крайне неприятная, а говоря прямо - и гнусная, и гнусавая), но если не выложить этот пост сейчас, то потом будет уже поздно. Поэтому сегодня у нас острое и откровенное интервью с автором книги "Муссолини и его время".


( Read more... )

- и ее юмор, 1519 - 1522 гг.


Ах, XVI век - что он нам несет? Монашек, монашек - труден твой путь.



Конечно, будь я настоящий блогир, твердо стоящий на острие политической экспертизы, то начал бы я этот пост совсем иначе. К черту Священную, туда же и Римскую, тем более империю, а вместо того даешь еще теплую кучу экспертного мнения, например: Ответный ход Шольца - после предупреждающего американского прокси-демарша через Варшаву и Афины (с напоминанием о немецком золоте в штатах), канцлер срочно вылетел в Пекин, итого чего стало внезапное потепление в отношениях Берлина и Астаны, вызвавшейся помочь германской промышленности... и т.д., и т.п.

Но ничего этого не будет, потому что я этого не хочу. А будет моя любимая Священная Римская и немецкий юмор, который подобен рыцарю в готическом доспехе - надо долго возиться, прежде чем дойдет до вкусного. Тем не менее, это не помешает нам насладиться им, ибо помимо традиционной карты по-вторникам в сегодняшнем посте будут выдержки из популярной книги 1522 года "В шутку и всерьез". Ее автор Йоганнес Паули, монах-францисканец из Страсбурга (с 1945 года незаконно оккупирован французами), обращаясь к своему читателю говорил: "скоротаешь времечко, получишь добрый пример и урок, какой может оказаться полезным каждому".

И это чистая правда.

Счастлив же житель империи, что вот-вот уже готовится разрешится бременем лютеранства, который дожил до времен, когда литература ответвляется не только на религиозно-этическую, военную и сельскохозяйственную, но и на юмористическую! Вперед у этого читателя интересный век - недолгая шмалькальденская пальба, победа в войнах за Италию, открытие огромного заокеанского мира, ужасающие новости Восьмидесятилетней войны во Франции и ливонских зверств московитов, а также тревожное ожидание подступающих мусульманских полчищ. Динамичный XVI век - чего там только не было, только с XX и сравнить можно.

Но это отдельная тема, а я прошу всех под кат - наслаждайтесь книжкой.


Шли однажды на войну, с оружием и с обозом, как водится, и попался им навстречу дурак и спросил, чем это они промышляют. Ему ответили, мол, идут на войну. А дурак спросил: «Что такое война?» Жжешь деревни, говорят ему, берешь приступом города, губишь вино и хлеб и убиваешь кого ни попадя. «А зачем?» — спрашивает дурак. «А затем, чтобы наступил мир». Дурак и говорит: «А ведь лучше было бы сразу наступить миру, а всем этим бедствиям не случиться вовсе. Выходит, я умней ваших вожаков, потому как, по мне, лучше заключить мир перед войной, а не после нее».


( Read more... )

- новая книга даровитого талантливого автора или?.. Блогирское расследование.






В череде просто плохих и очень плохих новостей легко позабыть о главном. О важном. Кто-то где-то пишет что-то, потом это издают роскошным шестисотстраничным изданием (в твердом, с иллюстрациями) и вот - приходят они: писательская слава и уважение в семье, когда даже кот украдкой бросает на тебя одобрительные взгляды и уже не норовит оторвать от работы истошным криком смертельно голодного животного.

Да и сам ты облачаешь собственные телеса в халат с известным уважением к себе - кого попало нынче не издадут, только лайфкоучей, звезд кино и телевидения, всяких модных романистов-пидоров и прочие "первые научные". А посреди всего этого буквенного великолепия обветренным валуном возвышаешься ты сам.

И в голосе появляется известная строгость к окружающим тебя людям, чьи немудреные желания не идут дальше обыденного круга повседневных забот. И уже хочется наконец-то объяснить смысл жизни или - черт с ним! - съездить на популярную передачу, ответить там на несколько глупых вопросов и даже сказать какую-нибудь колкость.

Одна беда - не зовут. Впрочем, для меня все эти проблемы носят чисто абстрактный характер, поскольку книг я не пишу, литературу считаю прислужницей крупного капитала и мелкой розницы, а потому мне остается лишь трудный хлеб завистливых рецензий.

К нему и обратимся.

( Read more... )