watermelon83

Генерал Бонапарт и император Наполеон были одним и тем же очень упрямым человеком.
Разбирая в кадетстве походы Ганнибала, он решил, что главной ошибкой пунийца стала заминка с Римом.

- Надо брать столицу, тогда и войне конец! - воскликнул будущий якобинец и побежал захватывать снежную крепость, построенную его товарищами.

С тех утекло много воды и крови, Бонапарт вышел в артиллерийские офицеры, нашел свой Тулон, расстрелял парижскую толпу, завоевал Рим и стал императором. Теперь можно было действовать без оглядки на учителей и комиссаров.

И Наполеон стал брать.

В 1805 он захватил Вену, но война все равно продолжилась, закончившись Аустерлицем. В 1806 Наполеон въехал в Берлин, однако и тогда война кончилась только в следующем году. В 1808 французы взяли Мадрид, а война вообще не собиралась заканчиваться.

- Это потому что не я брал, - объяснился Наполеон и взял Мадрид еще раз, но война все равно почему-то продолжалась. Император свел все к английскому золоту и уехал брать Вену, после чего неожиданно проиграл битву при Асперне.

(Французы в это время оставили Лиссабон, который уже не стали подбирать.)

Уязвленный Наполеон решил доказать, что его система все-таки работает - и взял Москву. К его ужасу она оказалась не столицей, да к тому же городом, отягощенным жилищным вопросом.

Тогда Наполеон стал отходить с боями и доотходился до Франции. Озлобленный и заросший, он уже и сам не верил в столицы.

- Дерьмо, - говорил император по этому поводу, - дерьмо.

Каково же было его удивление, когда старик Блюхер увлек союзные армии к Парижу. Город был взят и оказалось, что Наполеон все это время был прав!

Захват французской столицы мигом обрушил здании империи: сановники сбежали к Бурбонам, одни маршалы уводили к союзникам свои корпуса, а другие окружили Бонапарта и требовали его отречения.

- Вы бы так пруссаков окружали, - сказал тогда Наполеон, - пидоры. И отрекся, на всю оставшуюся жизнь пообещав себе не связываться со столицами.

(Нарушив слово, он пошел потом на Брюссель и был крепко побит.)

Всякая система хороша своей систематичностью.

- вторник, карта, 1792 г.


Как и всегда - как и всегда! - клик-а-бельно.



На карте мы видим Францию 1792 года и ее провинции. На английский карте это еще королевство, с Бурбоном на троне, который еще пытался бороться за дело монархии. Много вернее будет сказать, что Людовик XVI еще принимал удары со стороны почувствовавших себя всевластными законодателей, однако чем старательнее депутаты Национального собрания пытались сплотить Францию, тем более она разобщалась.

Им еще предстояло открыть, что платой за быстрые и решительные реформы всего и вся является, как правило, кровь. Депутаты проявили поверхностность во многих вопросах: не сумели поладить с провинциями, предотвратить гражданско-религиозный бунт духовенства, анархию в деревне, панику в городах и - что в итоге оказалось для многих смертельным - неуклонный рост влияния крайне левых в столице Франции. Привыкшие бороться с королевской властью и легко ее побеждать, они совсем забыли, что в мире существуют опасности поболее, нежели растерянный король, королева-"австриячка" и эмигранты-аристократы.

А последних становилось все больше.

( Read more... )

- Бонапартий уже шел на Москву. Россия, 1812 - 1814 гг.


Наполеон поднимал свои полки на святую Русь. "Заведу, - бахвалился он перед своими французами, - в Петербурге Академию де Сианс, а благодарные бояре и пейзане будут мне курить фимиам. Хорошо!" Когда же император узнал, что академию в городе на Балтике уже давно открыли немцы, то в гневе повелел наступать на Москву, чем спутал все планы своих маршалов и доставил немалую радость остзейским баронам, заранее посчитавшим в какую цену им будет стоить просветительский бросок Великой армии через их "ляндии".

Между тем, в России царило замешательство по имени Александр I. В молодости будущий русский царь больше всего хотел стать швейцарским крестьянином или хотя бы американским фермером, но потом остепенился, убил отца и завел такую шагистику, что даже видавшие виды и самого Фридриха II седые фрунтовики удивленно качали головами - откуда-де что берется! А царь-реформатор все воевал и воевал, отступая от Аустерлица к Тильзиту. Наконец, он успокоился, миролюбия ради собрал на новых польских границах несколько сотен тысяч солдат и посмотрел на французов через лорнет.

Началось вероломное вторжение галлов и прочих цизальпинцев. Вооруженные мушкетами и Клаузевицем, русские войска выигрывали каждое сражение, но отходили на восток, увлекая за собой врага. В Петербурге долго не могли понять отчего сие происходит именно в таком порядке, а потом догадались, что солдатикам и рекрутам не хватает патриотизма. Они-де помирают исправно, но без осознания всей важности одолеть антихриста Наполеона именно теперь. И тогда царь принял три наиболее важных решения Первой Отечественной войны.

Во-первых, он назначил главнокомандующим Кутузова, который был по предкам своим из природных пруссаков, но не тех, а беженцев от Тевтонского ордена. Такой человек не побежит, - решил царь и с любовью поправил портрет адмирала Нельсона, висевший у него в кабинете с 1801 года.
Во-вторых, московским генерал-губернатором был назначен Ростопчин, еще не разбитый геморроем автор "Путешествия в Пруссию", потомок свирепых крымчаков и любитель старины седой. Сожжет, но не отдаст, - собственноручно вывел государь на указе о назначении.
В-третьих, в Санкт-Петербурге начал выходить журнал "Сын Отечества". Для этого царем был призван Николай Иванович - казалось бы вот, но - Греч, родственник Клодта и соплеменник Клаузевица. Журнал сразу приобрел статус культового и патриотического.

Николай Иванович на все смотрел с выражением моего сегодняшнего аватара, а потому шутить с французами не собирался. Он доверил это двум своим подчиненным - Венецианову и Теребенёву. Первый, понятное дело, был из строителей московского Кремля, то бишь земляк Бонапарту, а второй - наконец-то из русских, хотя и сомнительного происхождения. Именно он и придумал известные по всей России "Теребенёвские листы". Эти карикатуры, высмеивающие французскую армию и ее властелина, по популярности уступали только ростопчинским афишкам, а по своему значению даже превосходили, потому как прочесть их было куда быстрей и проще.

Надо ли говорить, что внутренний враг, немец, заел всех героев этой истории? Кутузов помер на германской границе, Ростопчин следующие двадцать лет провел в больницах и борделях проклятой Европы, а Греч, Венецианов и даже Клаузевиц составили себе хорошие карьеры, тогда как трудяга Теребенёв "умер в бедности... могила не сохранилась". Случилось это в 1815 году. Но мы не будем роптать, а лучше вспомним отечественного героя сатиры, внесшего немалый вклад в победу над французско-наполеоновским захватчикам.

Прошу всех под кат, смотреть на "Азбуку" Ивана Ивановича Теребенёва.





( Read more... )

- солдаты империи в войне на Иберийском полуострове, 1808 - 1814 гг.


Как бы мы назвали очень умелого медвежатника, с легкостью вскрывающего сейфы, потрошащего банки, а затем тратившего все это на финансовые пирамиды и, допустим, коучей личностного роста? Говоря мягко - дураком с золотыми руками. А если тоже самое, но в области военно-политической? Наполеоном Бонапартом, императором Франции. Блеск (крайне сомнительный - он далеко не Эмпаминонд, если вы меня понимаете) его побед до сих пор ослепляет близоруких читателей-почитателей, не позволяя им дать оценку стратегическим талантам Наполеона. Между тем, никакой тайны они не составляют - известны и метод, и практика, и конечный результат.

Кампания на Иберийском полуострове - хороший пример тому пример. Выстраивая свою блокаду вокруг Британских островов, лишившийся старого и не умевший создать нового флота Наполеон действовал как тот парень, что собирается дойти из пункта А в пункт Б обязательно посетив по дороге оставшиеся буквы алфавита. Сама концепция была неудачной - под стать ей оказалась и реализация идеи. Сперва он решил с испанской помощью покорить Португалию - и сделал это, разом лишившись доступа к ее колониальной империи и флоту.

После этого Наполеон принялся за Испанию. Ирония заключалась в том, что бывший артиллерийский офицер совершенно искренне полагал, что Мадрид - это курица, несущая золотые яйца и если сегодня их не хватает, то это лишь потому что там сидят Бурбоны, а не его брат, неаполитанский король. Заменить его, поставить во главе новых департаментов умелых людей - и испанская колониальная империя начнет приносить огромные доходы, а главное - станет надежным союзником Франции, а не этим неискренним другом, который то тайком торгует с британцами, то втайне надеется на победу Пруссии.

Звучит как будто бы неплохо, особенно если не вспоминать о цене, уплаченной в свое время Людовиком XIV за совершенно такие же цели - и той пользе, которую принесла Франции испанская колониальная империя. Но это было сто лет назад, а теперь, когда за дело взялся сам Бонапарт - какие могут быть сомнения? Вы помните, что первая кампания была организована блестяще, со всех сторон: обставленный максимально пакостно арест испанской королевской семьи, колонны неопытных (зачем же отправлять на полицейскую операцию лучшие силы?) французских солдат, резня, которую устроил маршал Мюрат в Мадриде и, в финале, катастрофа при Байлене.

А в то же время - британцы высаживаются в Португалии, захватывают союзный Франции русский флот, разбивают оккупационные войска и вот, пожалуйста, уже десятки тысяч солдат убито, а Иберийский полуостров потерян. Не блестящая ли операция? Конечно, Бонапарт - не Муссолини, в том смысле, что дуче не могла помочь и самая лучшая его публицистика, а вот Наполеон всегда мог бросить на чашу весов свою старую гвардию и прочие страшные вещи. Он так и сделал, разумеется: прибыл в следующем году в Испанию, положил еще несколько десятков тысяч испанцев, изгнал англичан, взял Мадрид - и был таков.

Филин, как известно, занимается исключительно вопросами стратегии.

Оставшимся на полуострове маршалам "короля Жозефа" исправно отправлялись подкрепления, общая численность которых достигла более полумиллиона французов. Британцы, конечно, приплыли опять (о, это не сложно, когда ты владеешь морем - сложно использовать испанскую колониальную империю когда ты им не владеешь) - деньги на войну у них были, ведь вторжение Бонапарта открыло им широкую дорогу в Латинскую Америку. Армия Веллингтона шла от победы к победе, испанская герилья превратила доставку почты в военную операцию, а еще лучше поработал климат - необходимость держать на полуострове сотни тысяч солдат армии в совокупности с самой худшей в Европе медицинско-санитарной службой (еще один привет великому полководцу) совершенно справедливо приводила к тому, что французы мерли от болезней как мухи.

Наполеон в Испанию уже не возвращался, хотя война все ближе подходила к французским границам. В 1812 году британцы освободили Мадрид, в 1814 - взяли Тулузу. К этому моменту испанцы настолько увлеклись вырезанием французов, что железный герцог не рискнул их взять в поход на Францию, ограничившись дисциплинированным "германским легионом" и менее жестоковыйными португальцами.

Таким образом, в сухом остатке мы имеем: бессмысленная оккупация Португалии, размен старейшего союзника на жесточайшего врага, а после этого - многолетняя и очевидно бесперспективная кампания на полуострове, унесшая жизни сотен тысяч французов. Редчайший пример глупости, доведенной до предела - даже в кавказских походах Надир-шаха было больше смысла, чем в этом. Но чего не простишь "великому человеку"? Итальянскому коротышке без чувства юмора, ради карьеры готовому и тачать жалкие политические памфлеты, и служить султану, и царю, и палить по парижанам из пушек. А под конец - сдаться англичанам. Тьфу.

Итак, прошу под кат.




( Read more... )

- карты по вторникам.


Мартовская истерика первого консула. Карикатуру условно будем считать и картой.



Надо заметить, что даже в годы своего детства и юношества, ваш блогир совершенно не увлекался наполеоновской легендой. Возможно, что это проистекало не только из здорового критицизма вообще и любви к германской истории в частности, но и потому, что она, наполеоновская легенда, даже в английском ее изложении, слишком уж сахарная, до отвращения. С самого первого "знакомства" с Бонапартом меня не покидало ощущение фальшивости образа "маленького капрала" в сером походном сюртуке.

И что же? Интуиция меня не подвела. Прошли годы и образ Наполеона обрисовался вполне наглядно - лучшей характеристикой этого образа являются афоризмы покойного генерала, такие же безвкусные, как и он сам. И это мы говорим о "парадных фразах", а подлинные выражения Наполеона куда хуже.

При всех своих крайне практических талантах (вовремя написать памфлет в поддержку правящей террористической партии, умело развернуть пушки на мирных горожан, не забывать отправлять награбленное в Италии нужным людям в Париж, решительно укладывать по десять тысяч человек в день на маршах, своевременно бросить Итальянскую, Египетскую и Русскую армии соответственно - и т.д., и т.п.), первый Бонапарт представляется мне крайне неинтересным человеком. И - неприятным, даже по меркам людей его профессии, т.е. "народных диктаторов".

Это был вовсе не "классический" француз, по своему характеру, манерам и даже привычкам. Итальянский тиран, южного типа - мстительный, злопамятный, недоверчивый, а вместе с тем и практичный до ремесленничества. Актером, впрочем, он был прекрасным - и разыгрывать сценки как великодушия, так и гнева, мог лучше любого европейского дипломата. Если же говорить о Наполеоне как о правителе, то это был не только "народный император" (т.е., человек сознательно это народовластие, - сиречь процесс увеличения роли общества в управлении страной - умаляющий), но и технократ, в худшем смысле этого слова.

Какой он был дипломат - известно всем. Как и многие после него, Наполеон сперва казался свежим человеком, способным подойти к вопросам европейской политики не зашоренным, а и более того - разрешить их. И, как это всего оказывается с "народной дипломатией", следствием его "свежего практического ума" стали действия такой неодолимой глупости и упрямства, на которые дипломаты "старой школы" были просто органически неспособны.

Пример Испании в этом смысле предельно характерен (и мы еще вернемся к этой теме, после того как перебьют российских гадов и я смогу вновь обратиться к своим "дипломатическим запискам") - но вовсе не уникален. Муссолини не зря считал корсиканца своим кумиром - у них, без шуток, было крайне много общего, только дуче был непобедим на газетных полях, а император - на обычных. Впрочем, "непобедимость" эта весьма своеобразного рода - и мы ее уже не раз обсуждали.

Так вот, отходя от этих несколько общих замечаний, обратимся к теме сегодняшнего поста - описанию знаменитой полемики между первым консулом Франции и британским посланником в ней же. Общая диспозиция весной 1803 года выглядела примерно так: заключив в 1801-1802 гг. мирные договоры с Англией и Австрией мир, французы принялись перекраивать карту Европы совершенно не обращая внимания на дух этих соглашений, но требовательно споря по каждой букве.

Таким образом, захватывая целые страны и навязывая им профранцузские правительства, в Париже настоятельно требовали от Лондона очистить наконец-то Мальту, все еще удерживаемую войсками короля Георга. Недвусмысленные опасения англичан, указывающих на то, что французское правительство ведет себя на континенте в лучших традициях дипломатии Людовика XIV, отвергались как оскорбительные для достоинства первого консула. Дипломатическая полемика вышла за пределы политической борьбы, перекинувшись и на страницы газет - причем, если французской прессой управлял сам Бонапарт (и тут дуче берет реванш у своего кумира - Наполеон газетную кампанию проиграл вчистую), то британская пресса действовала без венценосного флагмана, и от того - еще удачнее.

Тут-то у первого консула и не выдержали нервы. Он вообще частенько прибегал к этому нехитрому приему с истерическими вспышками, но будет заблуждением считать это лишь актерской игрой - Бонапарт и в самом деле испытывал страшные приступы гнева, сопровождающиеся рукоприкладством по отношению к слугам и даже советникам. И, увы, чем дальше - тем чаще и сильнее. Но в 1803 году он еще вполне распоряжался собой, а потому можно смело утверждать, что как минимум первая из двух знаменитых перебранок с лором Чарльзом Уитвортом была плодом заранее обдуманного намерения, а не эмоциональной разрядкой. Вторая, вероятнее всего - нет, но надо же учитывать и тот факт, что консул искренне считал посла организатором убийства царя Павла, что придавало их беседам неповторимый колорит...

Однако, судить (и проводить параллели с недавними событиями) вам - и для этого я предлагаю пройти всем под кат, где вас ожидает Вальтер Скотт и обширная цитата из его великолепной "Жизни Наполеона Бонапарта, императора французов", вышедшей в 1827 году. Кстати говоря, пояснения к описанию Русской кампании знаменитому писателю давал не менее знаменитый "железный герцог" - но это уже отдельная тема.

Итак, прошу.

( Read more... )

- революционная Франция и все-все-все, но не все (1799-1802). Часть вторая, она же последняя, а первая часть лежит тут. Ух, прямо как в 2016 году.


Пушки басом рокотали,
Гром военный громыхал
Генерал и первый консул
Немцу перцу задавал!



Горы и равнины
Шестью колоннами, устроив для отвлечения внимания австрийцев несколько ложных вылазок-операций, французское войско устремилось через Альпы. Основная трудность предстоящего перехода заключалась в том, чтобы перевезти слонов пушки и не помереть при этом от голода или под лавиной снега - как известно из античной, средневековой, новой и новейшей истории, умелые полководцы всегда перебирались через неприступные горы без особенных затруднений, но с большими потерями. Набив свои ранцы продовольствием, французы старались проходить особенно опасные участки ночью, пока дневное солнце не растопило снега. Пушки же и вовсе перетаскивали на себе, заранее разобрав их. Музыканты играли безвкусные революционные марши, подбадривая пехотинцев и кавалеристов, вынужденных проделать большую часть перехода пешком.

Можно сказать, что как и все смелые планы, швейцарский бросок носил отчаянный характер. Это продемонстрировало сопротивление небольшого форта Бард, защищаемого четырьмя сотнями австрийских пехотинцев. Они не только без труда отбили все атаки французского авангарда, но и не давали провести артиллерию через лежащее под фортом селение. Наполеона спасло только дерьмо, т.е. навоз и сено, которыми находчивые французские солдаты усеяли улицы: ночью они беззвучно протащили пушки под носом у палящих наугад немцев. Оставив почти целую дивизию осаждать непокорный гарнизон, галлы продолжили свой путь.

Дальнейшее продвижение пошло легче, даже несмотря на разочаровывающие известия от Рейнской армии. Генерал Моро, чьи операции должны были прикрывать главный удар французов, отвлекая войска Вены в Германии от швейцарского фланга первого консула, сумел не только одержать несколько побед в стычках, но и подложить своему лидеру свинью, оказавшуюся на поверку достаточно большой хавроньей. Вместо того, чтобы честно отправить специально выделенный для этого корпус, Моро собрал все отребье своей армии (вдвое меньшей, чем рассчитывалось, численности) и послал его на соединение с Наполеоном.

( Read more... )

- 2019 год.

В то время, как фототчет об австрийском вояже еще ждет своей очереди, сварливо ругаясь с чахоточными воспоминаниями о поездке в Одессу, я решил вынести впечатления от Венского военно-исторического музея отдельным постом.

И тут, как говорит наш товарищ комбат, - не обошлось без нюансов.

Во-первых, хочу заранее предупредить о качестве некоторых снимков - фотографии делались в "музейном режиме", без вспышки (и, судя по всему, совершенно напрасно). Во-вторых, несмотря на то, что в посте около сотни картинок, их просмотр никоим образом не заменит посещения этого замечательного музея. Поглощенный увиденным, я не слишком тщательно подходил к фотографированию и заснял не более десятой части всего интересного. Кроме того, в эти дни "танковая выставка" была на реконструкции, увы.
Поэтому отправляйтесь в прелестную австрийскую столицу и посмотрите на все своими глазами (если же вы слепы, как кроты, то поста будет вполне достаточно).

И немного о самом музее - его существованию мы обязаны славному императору Франц-Иосифу I, который в 1850 году "милостиво повелевать соизволил" о его создании. Аккурат к окончанию Восточной войны музей был открыт и процветает по сей день, не считая трагического 1945 года.
Сегодняшний маскот музея - принц Евгений Савойский, изображенный в виде мультяшного персонажа и меняющий одежду от эпохи к эпохе. Мне показалось это очень милым - да и Савойский, в отличие от гадкого Бонапарта, заслуживает всяческого уважения и прославления.

Я разбил подборку на тематические секции и снабдил незначительными комментариями, от прочтения которых можно воздержаться.





( Read more... )

- революционная и наполеоновская эпохи (1789-1815). Предыдущая часть, вместе с первым консулом, лежит тут.

Торт - салат Наполеон - цезарь, т.е. император


От Республики к Империи
С чего начинается Родина откат в обществе, где любовь к свободе декларировалась с пылкостью, доходившей до исступления? С усталости, разумеется. Как только желудки пустеют, социум, имевший недавний и закончившийся достаточно печально урок самоорганизации, начинает искать простых и быстрых решений - точнее того, кто предложит и осуществит их. Процесс, в разных видах и формах, не раз наблюдаемый нами в истории человечества.
К 1804 г. Наполеон мог похвастаться многим: разбив враждебную коалицию, он - как трубила пропаганда - изолировал Англию на ее островах, а также вернул во Францию порядок и стабильность. Разве не стоило ожидать от будущего новых успехов? Провалы в Египте и на Гаити не отразились на репутации первого консула, хотя пытливые умы могли заметить с каким поразительным безразличием Бонапарт отправлял десятки тысяч солдат умирать на Карибы.

Замена граждан на подданных началась сразу после Маренго - быстро присмиревшая пресса (отныне и вплоть до конца бонапартизма всецело подчинившаяся власти) не затруднилась с чисто литературным объяснением тождественности этих понятий: разве поданный Республики звучит менее гордо нежели гражданин? Отказ от грубого товарищества (братства) первых лет, возвращение давно забытых оборотов и выражений были верными симптомами того, что общество готово к разврату появлению императора.
Конечно, Наполеон пришел к этому не сразу. После провалившихся покушений Франция сделала его почти королем - пожизненным консулом, с правом представления нации преемника (таким образом, он даже получил возможности большие чем у прежних королей, ограниченных принцами крови), но на пути между консульством и империей все еще лежало много обломков старого. Лишь к весне 1804 г. Наполеон почувствовал себя достаточно уверенно чтобы инициировать новый конституционный процесс.

( Read more... )

- запишу, чтобы не забыть помнили пользуясь моим блогирским правом субботы, себе на будущее.



Существует множество общепринятых исторических истин, настолько укоренившихся (в отдельных странах, например), что вытащить их на свет Божий практически нереально. Например, -

1) Известный тезис о том, что наполеоновская Европа, в отличие от гитлеровской, была-де прекрасно работающим механизмом, верно служа императору до тех пор, пока внешние факторы не разрушили ее. Как правило, это сомнительное (но все еще достаточно распространенное утверждение) опирается еще и на сравнение личностей Наполеона и Гитлера, сравнение в котором последний безусловно проигрывает.

Между тем, достаточно лишь немного проснуться, отойдя от бонапартистских грез и, протерев глаза, спросить: а где, собственно говоря, эта прекрасно работающая система Наполеона? Если посмотреть на карьеру генерала - первого консула - императора, то можно убедиться, что всю свою жизнь Бонапарт занимался подавлением восстаний.

( Read more... )

- революционная и наполеоновская эпохи (1789-1815). Предыдущая часть, вместе с генералом Дезе, лежит туть.

На земле два могучих народа
Борьбу за господство ведут.
Под угрозой всех наций свобода,
Трезубцы сверкают, и молнии жгут.

Золотом ценность всех стран измеряют,
И, как Бренн во тьме веков,
На весы справедливости франк дерзко бросает
Славную шпагу отцов.

Флот простирают свой бритты.
Как спрут своих щупальцев сеть,
И безбрежную зыбь Амфитриты
Хотят замкнуть, словно клеть.


Лондон, Париж, Петербург
Неплохое сотрудничество между англичанами и русскими, начавшееся еще с печальной памяти времен Ивана Грозного, расстроилось при царе Алексее и его сыне Петре, создавшем Российскую империю. После этого, в течении долгого времени англо-русские отношения носили сдержано-холодный характер: стороны друг друга не любили и не очень-то друг дружке доверяли. Тем не менее, для тогдашнего Лондона торговля с Россией имела много больше значение нежели в последующем; Санкт-Петербург же и вовсе был в стратегическом партнерстве с Веной, посредством чего, косвенным образом, поддерживал и англичан в их глобальном противостоянии Франции. Случайная комбинация (т.е. не зависящая от усилий русской или французской дипломатии) Семилетней войны, когда Париж и Петербург оказались в одной упряжке против Лондона и Берлина, не привела к перерастанию войны из холодной в горячую - русские тогда так и не скрестили шпаги с британцами.

( Read more... )