watermelon83

- и шванки. Священная Римская империя, 1558 г.



1584 г.



Шванк, друзья мои, это то же самое, что и фаблио. Последний отсылает нас к фацеции, хотя шванки, безусловно, лучше всего. Разобравшись с этим вопросом, поговорим о сегодняшней карте с приложенными к ней выдержками из "Катципори" - книге, название которой может быть переведено с итальянского, как "хуевые истории", а иначе - побасенки.

Ее автор, выходец из Саксонского курфюршества в баварские наборщики и школьные учителя Михаэль Линденер, знал о чем писал. Его "убийственные остроты, изрядно годные на закуску всем добрым бражникам" пользовались заслуженным успехом у читателей и пьяниц. Линденер тоже был не из академических ученых, а потому много пил и любил злобно пошутить над коллегами, выдавая свои тексты за сочинения какого-нибудь высокоумного лютеранского теоретика.

Был ли протестантом наш Михаэль? Скорей всего - да. Католических монахов он точно не любил, в чем вы вскоре убедитесь. Человек горячего нрава и поэт без постоянного места жительства, он прожил короткую, но насыщенную жизнь. Увы! Спустя четыре года после выхода этой книжки, неподалеку от Аугсбурга случилась пьяная драка, в которой Линденер прикончил кого-то. Тогда его судили, осудили и казнили.

Что же до карты, то это почтенный голландский Ортелий и позднее издание его Theatrum Orbis Terrarum. Как и всегда - очень кликабельно, хотя для блога мне пришлось несколько урезать оригинал в три сотни мегабайт. И все же, желательно нажать, ибо карта чудо как хороша.

Теперь - немного о международном положении. В год выхода книги оно было еще вполне прилично: итальянские кампании остались позади, вместе с галльскими притязаниями, во Франции начались религиозные войны, которые продлятся восемьдесят лет, в Империи царит религиозный Аугбургский мир, а на Балканах Габсбурги сцепились с Османами из-за Трансильвании. Из менее значительных событий можно отметить начало царствования Елизаветы Тюдор и нападение ужасного Ивана на Ливонию.

Ну а теперь давайте пройдем под кат и почитаем о том, чем лучше всего лечить прикус у молодых и пригожих девиц.


( Read more... )

- и вокруг. Городской музей в столице Эльзаса, 2024 год.


Однажды приехал в Страсбург и бродил им. Это не удивительно, ведь город в каких-то пятидесяти километрах северо-западнее от моего замка. Но на дворе стоял холодный месяц январь и бродить хотелось за стенами какого-нибудь здания. Подумав об этом, я тут же увидал исторический музей, посвященный одному из двух красивейших городов Священной Римской империи по опросам XVI века (другим был баварский Аугсбург). А что же - решил зайти, благо, если нажать плечом, то дверь подается.

Проходишь мимо сувениров к кассе, криво улыбаешься, платишь - и путь свободен, всё как в жизни.

И тут надо сразу сказать, что музей не плох. Говоря с присущей мне откровенностью, его даже можно назвать замечательным, в непосредственном значении этого прилагательного. Заметить там можно многое. Я искал чего-то простенького и погреться, но эльзасцы расстарались - там действительно можно с пользой и интересом провести час-другой. Что не менее важно - музей отдает должное истории Страсбурга до 1681 и после 1870 гг. Разумеется, "французская часть" тоже представлена, и отлично, но без фанфаронства. Отдельное спасибо за капрала Фиалку, а именно - отсутствие его присутствия.

В общем - ничего такого в духе "сраной" и ее мерзотных "музеев истории".
(Пардон за упоминание, но противопоставление требует крайних примеров.)

Тематически музей делится на четыре неравномерные секции: примерно пятую часть помещений занимает история Страсбурга до бурбонской аннексии, почти половина экпозиций посвящены XVII - XVIII векам, еще четверть отдана эпохе кайзеррайха. Вторая мировая война и последующие события представлены довольно кратко - впрочем, это, пожалуй, и к лучшему. Есть еще большой зал с красивым макетом города и видеолекцией - выключается свет, можно обниматься или подремать, изредка пугая окружающих храпом.

Конечно, не все идеально. Например, если бы я заранее предвидел, что окажусь в музее, то обязательно прихватил в дорогу фотоаппарат. Но это обстоятельство было мне не ведомо в той же степени, что и Аннушке последствия разлитого ею масла. Так бывает, с этим приходится мириться, так что ваш блогир не стал роптать и немножко поснимал на телефон, горестно размышляя о недостаточности освещения. Запаситесь смирением и вы, а то и как-нибудь сами сходите, сделайте фотографии получше, козлы.

Итак, прошу всех под кат.





( Read more... )

- много камня и ваш блогир.* Германия, 1240 - 2023 год.



Начать следует с чего-то безапелляционного - такого, с чем и спорить никто не станет. Например, знаете ли вы, что что жизнь прожить - не поле перейти? Согласитесь, это мудро. Теперь, когда читательское доверие уже вполне завоевано, можно переходить к авторским тезисам и с оловянными глазами преспокойно молоть любую белиберду, совершенно не опасаясь возражений. Этим нехитрым способом пользуются издавна и он не устарел до сих пор. В отличие от замков, где жили феодалы, владеющие теми самыми полями, пути через которые имеют крайне опосредованное отношение к жизни.

О них и поговорим - о замках.

В прежние времена замки представляли из себя нечто среднее между зданием местной администрации и атомным бункером, защищенным сетью полевых укреплений и долговременных огневых точек. Там, окруженный кнехтами, собаками, женщинами и добрым вином, сидел с выпученными глазами феодал и исторически обоснованно нарезал круги по тогдашнему правовому полю, изредка обрывая одну-другую жизни, а по пятницам и того меньше. Или больше, в зависимости от настроения и возможностей.

Однако, времена - они меняются, как говорил покойный лорд Волдеморт, и на смену мрачной феодальной готике пришло светлое абсолютистское барокко. Повесив носы и тяжелые мечи на стены, бывшие феодалы - новые аристократы переехали в просторные одноэтажные дворцы а-ля "Версаль для бедных". А у кого денег было мало, а места много, тот перестраивал вчерашнюю крепость в просторную резиденцию, с окнами и прочими парками. Впрочем, лишившись прежнего административного значения, замки все еще оказывали некоторое влияние на войну и, за неимением лучшего, могли служить родовым гнездом.

Тем более, что наиболее мудрые правители Европы, вроде сумасшедшего баварского короля Людвига II, заранее представляли себе, что в далеком будущем толстые туристы станут сновать среди живописно раскинувшихся среди полей развалин, а кто-нибудь, быть может, даже напишет этот пост. И только глупые французы, манерами, интеллектом и внешностью напоминавшие мартышек, за несколько лет своей первой революции снесли все замки вместе с Бастилией, которая, прежде чем стать пенитенциарным учреждением, тоже была им - замком.

Глупые макаки, оставшиеся без аристократов и объектов культурного наследия. Скоты.

Между тем, ровно за сто лет до этих событий французы уже проявили свою галльскую сущность, когда отступая из Германии во время Войны Аугсбургской лиги начали предавать огню крестьянские поля и разрушать замки. Зловредный "король-солнце" Людовик XIV приказывал жечь и его военный министр маркиз Лувуа - жег. Как раз тогда был поцарапан знаменитый Гейдельбергский замок, но поскольку в том замке я уже бывал пару раз, а в самом городе и того больше, то сегодня мы посмотрим на другой. На другой замок, под рабочим названием Хохенгерольдсек.
Впрочем, он тоже был разрушен подлецами-французами во время той войны.

Итак, прошу всех под кат.


Вообразите себя феодалом, взирающим на пейзан и поля, которые переходи - не переходи, а жизни не проживешь.


( Read more... )

- Тридцатилетняя война, часть вторая. Первая лежит (о, Бог мой, как давно я не употреблял этих слов) - тут. Вот тут лежит. Что? Да, это слеза.


Известная католикам и протестантам Земля, славный 1635 год.



К этому времени (1626 г. - прим. меня самого, курс. тоже мой) английский король уже утратил значительную долю воинственности, определившей его решение вступить в войну с Испанией. Морская экспедиция к Кадису закончилась унизительным провалом, заставившим вспомнить о судьбе "Непобедимой армады". В парламенте были возмущены неудачей, возложив всю вину за нее на герцога Бекингема. Действительные мотивы законодателей, сознательно подталкивавших монархию к войне, необходимые средства на которую должны были выделяться в обмен на политические уступки со стороны короны, не укрылись от Карла I. Вполне разделявший абсолютистские представления своего отца, он небезосновательно указывал на то, что критика его фаворита не более чем завуалированные упреки в адрес самого суверена. Недовольство короля вызывали и французские союзники, уклонившиеся от участия в войне.

Отношения двух держав достигли нижайшей точки после того, как Ришелье решил воспользоваться военными трудностями европейских друзей и недругов Франции для того, чтобы силой оружия разрешить давнее противостояние между католическим Парижем и кальвинистским юго-западом страны. Инициируя военный поход на гугенотов, кардинал собирался укрепить королевскую власть во Франции в той же мере, в какой его поддержка немецких протестантов в Германии должна была ослаблять положение императора. Преимущественно принадлежавшие к "третьему сословию" гугеноты тяготели к английским и голландским политическим практикам, к парламентаризму, и Ришелье выступал против них и как иерарх католической церкви, и как первый министр французского абсолютизма.

В свою очередь, английский монарх поспешил прийти гугенотам на помощь силами армии и флота. Ограниченная военная кампания на юге Франции представлялась Карлу и его фавориту более достижимой целью, нежели победа над Испанией. Король и его фаворит рассчитывали на то, что успешное участие в борьбе на стороне французских протестантов поднимет престиж монархии и заставит умолкнуть голоса критиков. Таким образом, первый министр английского короля герцог Бекингем и первый министр французского короля Ришелье устремились к одной и той же цели, фокальной точкой которой стала неофициальная гугенотская столица Ла-Рошель.

( Read more... )

- в исторический центр и к кафедральному собору вместе с блогиром. Апрель 2023 г.


К тому моменту, когда жена предложила мне съездить в Страсбург, у нас уже неделю квартировали гости и я был внутренне готов на многое. Беседуя во время обычной послеобеденной прогулки со своим испытанным другом - баденским клещом, я резонно заметил, что бывают вещи и похуже поездки в столицу Эльзаса. И в самом деле, так оно и вышло - сорок минут зарядки электромобиля, примерно столько же в дороге, пустяковые разговоры за рулем и вот он, немецкий Страсбург, временно оккупируемый правительствами бурбонов и макронов.

Мы вышли из парковки, вокруг скакали французы - сперва мне подумалось, что коммунальная революция докатилась уже до германской границы, и право было российское телевидение, по своему обыкновению предрекавшее смерть и разрушение всему живому, но - нет, это были мирные физкультурники, из тех, которые в роликах ютуба неудачно падают на асфальт, отбивая себе внешние и внутренние органы. Они метнули в нашу сторону мяч, ловко пойманный моею сестрицей, после чего выстроились в ряд и проводили ее аплодисментами.

Ага, подумалось мне, вот он знаменитый галльский темперамент. Я придал своей лисичанской физиономии форму битого красного кирпича и мы зашагали к собору.

По дороге я наблюдал людей, улицы, обстановку - дело в том, что в Страсбурге мне бывать уже доводилось, примерно парой недель ранее, однако строго по утилитарному делу покупок в местном ашане. Культурных последствий та поездка не имела, не считая, конечно, тестовой закупки багета, приобретшего впоследствии боевые качества кельтской палицы. Но теперь, окруженный родственниками и горожанами, я был полон решимости сделать хоть какие-нибудь выводы.

И сделал, сразу два.

Итак, во-первых, сотни лет оккупации не лишили Страсбург его архитектурного немецкого лица. Во-вторых, улицы, общая обстановка и толпа на них более хаотичны, во всех смыслах (от манеры ходить, до чистоты стекол и тротуара), но публика выглядит пестрее, ярче. Немцы одеваются просто, француз же, подлец, обязательно обернет вокруг шеи шарфик, да еще какого кричащего цвета. Женщины и вовсе при каблуках. Много бородок в духе Второй империи или Че Гевары, на выбор.

Иногда попадались прямо-таки карикатурно французские образы, вроде толстяка в берете, с бородкой, багетом и шарфиком. Все это выглядело мило, и даже молодежь, которую я вообще терпеть не могу. Вообще, несмотря на вечернее время, Страсбург произвел крайне приятное впечатление, не рассеявшееся даже от того, что сам собор господ Штайнбаха и Энсингена зафотографировать мне не удалось. Мешали углы, а точнее городская застройка, требовавшая дронов. В Германии такого безобразия бы не допустили, однако я все же заснял здание на видео. Его, а также фотокарточки со мной и видами города, вы найдете под катом.

Прошу, прошу.




( Read more... )

- и его "друг Руди". Переписка русского царя и римского цезаря, 1604 - 1605 гг.


За два года до демократического, панимаешь, выдвижения Бориса на трон. Кликабельно.



Сперва в который раз предлагаю всем адептам вероучения о том, что до 1721 г. никто Московское царство Россией не звал, ознакомиться с картой повнимательнее, после чего приглашаю к переписке двух государей - нездорового физически, но сильного духом Бориса I и крепкого телом, но слабого умом Рудольфа II.

Борис - человек сделавший себя сам, а делать ему приходилось во времена Ивана Грозного, который был редкой сволочью безотносительно всякой "государственной необходимости". Проще говоря, первый русский царь был садистом, то есть человеком получавшим удовольствие от страданий других, для чего на монаршем поприще открывалась масса возможностей. Опричнивший в те годы Борис жестокостями не увлекался, но очень хорошо усвоил жестокие правила выживания на Руси и всю жизнь болезненно стремился "контролировать ситуацию", то бишь наносить удар первым.

Информированность - залог выживания. Так бы мог сказать Годунов, но не сказал.

Зато он был одним из двух людей, лично присутствовавших при смерти "Ивана Васильевича" (сам-то "русский царь" за такое себя поименование залил бы кипятком по самые мочки ушей - не холоп же он из местных, в самом деле, а потомок "немца Рюрика") - и, по мнению некоторых, в частности английского посла, имел к ней самое непосредственное отношение. Так или иначе, но в правление слабоумного Федора Годунов уже был фактическим правителем государства, а когда счел себя укрепившимся, когда в Угличе помер "полунаследник" Дмитрий, то и сам царь очень удачно тут же сошел со сцены.

Нужен был государь, чтоб его именем давить соперников Бориса - был государь. А как не нужен стал - так и не надо.

Однако, судьба человеческая - не роман, сюжету которого автор волен придавать любую форму и направление. Достиг Борис высшей власти, изведя всех претендентов - а счастья не стало. Прямо как с Андроповым, еще одним "интеллигентом-гэбэшником" на всероссийском престоле - только избрали, только пересидел стариков из ЦК, ан время уходить и пришло. С Борисом вышла такая же штука - он был не первым, кому довелось на личном опыте узнать, что восхождение к власти и удержание ее, это не вполне одинаковые вещи.

К тому же новому царю не хватало уверенности в своем новом царском положении - отсюда и комедия с выдвижением, и сложносоставленные присяги, и прочая шекспировщина. И, конечно, голод на Руси, вызванный рядом объективных и необъективных факторов. А ведь Борис был неплох, совсем неплох - особенно на фоне своих предшественников. Он даже выиграл со шведами войну, но...

Когда на границах московского государства началась знаменитая лжедмитриевская замятня, царь-"западник" стал апеллировать к Европе, начав с письма в Краков, а чуть позже - в Прагу, где уже много лет затворником жил император Рудольф II. Полякам Борис написал туманно, не обвиняя прямо в пособничестве Лжедмитрию-Отрепьеву, а просто указывая на то, что "вор Гришка" - человек очень нехороший и верить ему не стоит.

С императором Годунов разговаривал совсем иным языком, а главное - достаточно доверительно. Это можно было бы даже назвать излияниями души - интересовавшийся Европой царь все же не представлял себе действительного положения вещей в мире, хотя и питал к "цесарю" уважение, тем более, что со времен Ивана Грозного Священная Римская империя выступала для Руси в качестве источника наиболее ценных кадров, изрядно потеснив в этом деле татар.

Рудольфу Борис писал не только о том, что самозванец "был в холопех у дворянина нашего, у Михаила Романова, и, будучи у нево, у чал воровати, и Михайло за его воровство велел его збити з двора, и тот страдник учал пуще прежнего воровать, и за то его воровство хотели его повесить, и он от тое смертные казни сбежал, постригся в дальних монастырех, а назвали его в чернецех Григорием", но и про польскую поддержку этой интриги. В этом царь обвинял не украинских магнатов, а непосредственно короля Сигизмунда - остается загадкой, считал ли Борис так на самом деле или хотел лишь "усугубить вину" Кракова.

Увы! Неловкие попытки Бориса указать на единые стратегические проблемы Габсбургов и Годуновых разбивались о жестокую реальность: во-первых, Рудольф II давно уже не пользовался в империи большим влиянием, поскольку о его психических проблемах, выражавшихся в депрессиях и бездеятельности, было достаточно хорошо известно еще с начала восьмидесятых годов, а во-вторых, московское царство никоим образом не могло считаться надежным союзником в войне с османами, о чем австрийцы были информированы куда лучше русских, с трудом представляющих себе внутреннее устройство Священной Римской империи.

Сам уровень тогдашней коммуникации между Москвой и Веной говорил о сложности предполагаемого союза - письмо Рудольфа царю, отправленное из Праги летом 1605 года, уже никак не могло рассеять сомнений Бориса, поскольку основатель новой царской династии умер еще весной.

Впрочем, вряд ли бы более оперативная работа дипломатической почты изменила бы многое - ответ императора был крайне вежлив по форме, но не слишком содержателен по сути. Питавший надежду вернуть себе прежнее положение в империи организацией войны с турками Рудольф совершенно не собирался затевать войну с поляками из-за какого-то династического конфликта (забавно то, что в своем письме Борис походя рассуждает о гипотетическом варианте того, что Лжедмитрий тот самый царевич - возможность, за сами разговоры о которой в его державе ждала самая суровая кара) в далекой Московии, а главное - не мог даже помешать вербовать в "германских землях" наемников, участие которых сыграло такую значительную роль в последующих событиях Смутного времени.

И все же, переписка двух правителей не стала напрасной - переведенная на немецкий, она сохранилась в истории и теперь может служить одним из тех порталов, что позволяют нам заглянуть в далекое прошлое... Итак, прошу под кат.


( Read more... )

- продолжаем экскурс в историю XVII века, сегодня у нас османы и украинцы, поляки и венгры, император и солнце. Солнце, впрочем, не настоящее, а французское. Итак, прошу, а прошлая часть лежит тут.





Противостояние Габсбургов с династией Османов приняло открытый характер еще с начала XVI века, когда войско султана Сулеймана безуспешно попыталось захватить столицу австрийского эрцгерцогства. В течении более чем ста пятидесяти лет, прошедших со времен знаменитой осады 1529 года, отношения между Веной и Константинополем неизменно продолжали оставаться враждебными, периодически разражаясь вспышками боевых действий. При этом "идеологические установки" ислама, требовавшие от "правоверных" вновь и вновь атаковать государства христиан, несомненно оказывали свое воздействие на внешнюю политику османского государства, но в целом, начиная со второй половины XVI века активность турок на австрийской граница была не слишком велика.

У относительного спокойствия на балканских рубежах, отделяющих христианскую империю Габсбургов от мусульманской державы Османов, было несколько причин. После Сулеймана константинопольские султаны редко представляли из себя что-либо выдающееся, являясь скорее символами власти, нежели действительными правителями. В тоже время, достаточно быстро распространившаяся от сербских провинций на Балканах до аравийских песков и западных земель Магриба мусульманская империя страдала от всегдашних проблем "скороспелых" государственных образований: слабой коммуникации, местничества и неспособности константинопольской администрации установить хотя бы видимость порядка на большей части османских владений. Даже в турецких провинциях Малой Азии власть султана в значительной мере носила номинальный характер, а на еще более удаленных от Константинополя землях правили лишь те, что могли вооруженной силой подтвердить свои притязания. В конечном итоге, формализация сложившейся практики привела к тому, что османский двор как правило вручал победителю титул местного губернатора даже несмотря на то, что подчас путь к назначению последнего в буквальном смысле проходил через труп его предшественника.

Только лишь в некоторых случаях Константинополь упорно стремился настоять на своем - речь шла о контроле над священными для мусульман городами Аравийского полуострова и европейских провинциях в непосредственной близости от столицы. Однако в целом можно сказать, что после бурного всплеска завоевательной активности в годы правления султанов Селима и Сулеймана, османский двор в течении многих десятков лет был куда более занят внутренними делами, нежели проблемами внешней политики.


( Read more... )

- настало время поговорить о кардинале Мазарини и пятидесятых годах известно какого века. Продолжаем наш "дипломатический цикл", предыдущая часть, вместе с Валленштейном, лежит тут.




[Данные удалены]

- что же, братцы, я думаю - позднюю осень и долгую зиму нам помогут скоротать новые "Зарисовки". Но, как и прежде, напоминаю, что это только черновые наброски.

Сегодня у нас Тридцатилетняя война и Вестфальский мир, часть первая.

А добрый день.


[Данные удалены]

- это я звоню в колокольчик.

Прелюдия, но не в сексе


На 2018 год у меня большие творческие планы и среди них - расширенная (и углубленная - о, да!) работа над прежними темами. В частности, циклом "Император и султаны". Его тема относится к числу моих любимейших, а потому я с нетерпением собираюсь покончить с фашистами и дуче в феврале, обратившись на Восток.

В связи с этим, небольшая (совсем маленькая) заметка на мою любимую тему исторической мифологии. Поляки - народ боевитый, храбрый и даже воинственный, но вообще в военном деле малоуспешный - вместе с примкнувшими к ним славянами, создали одностороннюю легенду о спасении Вены в 1683 г. Она всем известна и повторяться я не стану. Как это всегда и бывает, к красивой истории присосались остальные (навроде русской победы при Грюнвальде), но сейчас не об этом.

Легенда о спасении Вены стоит на двух черепахах: собственно военном факторе присутствия польской армии во время блестящей операции Карла Лотарингского по снятию осады и самому факту того, что польская армия выступила для спасения венцев. Некоторые малоумки добавляют еще, это-де было напрасным трудом, учитывая последующие разделы Польши и прочую габсбургскую неблагодарность (дураки от истории любят мерять столетиями, так им кажется значительнее - лапоть туда, лапоть сюда).

( Read more... )