Фантазии

- но не эротические, а архитектурные. СССР, 1933 год.

Дом Стройкома на Гоголевском бульваре.
Фасад с переулка.
Стеклянные стаканчики приятно акцентируют высокий фасад,
лишая его элементов корбюзианизма.

Софья Власьевна - или же, переводя с позднебрежневского, советская власть - пришла к самой себе (то есть власти) с лозунгом "Мир хижинам - война дворцам". И немедленно переселилась во дворец, да не простой, а царский. Дабы, понимаешь, добить врага прямо в его логове - ведь чтобы победить роскошь, богатство и, будем говорить, буржуазную негу, всё это надо прежде испытать на себе, а главное - думать и действовать как вот это самое.

И большевики - эти копченые и прокопченные дымом и солью фабричных поселков люди, эти "булыжники в коже", как охарактеризовал их в 1921 году пролетарский поэт Николай Крюкин, как и всегда не уклонились от борьбы и первыми наложили свои мозолистые трудовые руки на украденную у народа недвижимость. Так побеждала революция в Петрограде, так она побеждала и на местах.

Но вот был разбит атаман Каледин, расстрелян Колчак, сброшены в Черное море белые и началась эпоха восстановления и созидания. Эпоха революционной реновации. Дворцы были явственные образом побеждены и, можно сказать, взяты в плен, но что было делать с хижинами, а точнее - с обитателями этих развалин?

Кто-то с рожками и хвостиком предложил нарезать в бывших покоях разного рода купцов первой-второй гильдий фанерных перегородок и, заселив туда пролетариев, устроить им коммунальный ад с общим санузлом. Решение утвердили, но все понимали, что это пусть и очень веселый, но все же паллиатив. Надо было углубить проблему и заострить вопрос.

Началась полемика и кто-то - кажется, это опять был тот самый полуответственный товарищ с копытцами, вновь выдвинул смелое техническое решение: "Зачем, - спросил он, почесывая красную голову кончиком хвоста, - нам тащить в новый мир старую лепнину и все "это", когда можно настроить коробок, в которых просторно разместятся люди труда? А сэкономленный цемент и бетон мы отправим на польскую границу, строить укрепления против банд Пилсудского".

Предложение было признано конструктивным - очень тогда в Москве опасались комбинированного удара польской конницы, румынской пехоты и французских аэропланов - а товарища Бесова и его учеников стали называть конструктивистами. Впоследствии от этого архитектурного направления откололась группа "левых формалистов", которые пошли еще дальше - в ЦК - и предложили строить дома прямо вокруг рабочих и крестьян, но уже без окон и дверей.

Однако, главная неприятность поджидала конструктивистов не с этой, а с другой стороны - "традиционалисты", то есть уцелевшие в предыдущих событиях поклонники психей и бельведерских аполлонов, набирали свою силу по мере укрепления советского государства и признания его в международном масштабе. Они утверждали, что для гигантского советского Амура (голого, но вооруженного и стреляющего во имя любви) проблема бетона и цемента уже не стоит так остро, как прежде, и дворцы, пусть и в уменьшенном виде, можно строить везде, хоть в Калуге.

Так начиналась эпоха сталинского ампира. Но тогда, в 1933 году, до этого еще было далеко. Еще готовились тяжелые бомбовозы бомбить Варшаву, еще подкидывал в станок свой болт кулак, еще инженеры-технократы грозили советской власти саботажем. Поэтому книжка архитектурных фантазий продавалась вполне свободно и гордо стояла на полках у иных товарищей.

Итак, други мои, давайте пройдем под кат и посмотрим на эту индустриально-треугольную архитектуру.





( Read more... )